Моя сестра Роза - Джастин Ларбалестьер

– Что ты такое говоришь? – Салли в ужасе смотрит на Розу. – Что он тебе рассказал?

– Много всего.

– Кого он убил?

Роза пожимает плечами, словно это не важно:

– Он не называл имен.

– Он сказал тебе, почему убивал? – спрашивает Салли. – Скольких людей он убил?

– Он не серийный убийца, Салли. Об этом не беспокойся. Это было всего несколько раз.

– Несколько – это сколько? – спрашиваю я.

У Салли посерело лицо. Интересно, сколько подобных разговоров у нее уже было с Розой? Может, это первый. Хотя кто знает, что Роза ей наговорила, когда они ходили в полицию, чтобы сделать признание.

– Три, – говорит Роза. – Я почти уверена, что он убил всего троих.

– Господи боже мой, – выдыхает Салли.

– Дэвид делал это не потому, что ему нравится убивать. Он просто выходил из себя.

– Это не может не успокаивать, – замечаю я.

Салли выглядит так, словно ее сейчас стошнит. Интересно, сколько она на самом деле знает о человеке, которого так любит?

– Это сарказм, – говорит Роза. – У меня не бывает приступов гнева, и я никогда не хотела никого убить. Видите? Я не такая, как Дэвид.

– А как же история с Сеймон и арахисовым маслом? Роза закатывает глаза:

– Сколько раз я должна повторить, что это была идея Сеймон?

– Я в это не верю. Вот если ты расскажешь, как заставила ее думать, что это ее идея, тогда я поверю. Что теперь? – спрашиваю я у Салли.

– Теперь? – повторяет она. – Я не знаю.

– Можем остаться здесь, – говорит Роза. – Нам больше не нужно никуда ехать. Я все устроила.

– Нет, не можем, – возражает Салли. – Джин и Лизимайя хотят, чтобы мы уехали.

– Но они больше не могут заставить нас уехать. Квартира снята на полгода, – настаивает Роза. – И к тому же я нужна Сеймон.

Салли потрясенно качает головой. Мне до ужаса хочется воскликнуть: «Я же говорил!» Наконец‐то она видит, какая Роза на самом деле. Но я чувствую себя совершенно опустошенным.

– Ты не нужна Сеймон, Роза, – говорит Салли. – Ты разрушила ей жизнь. Ты заставила ее убить сестру.

– Я этого не делала. Произошел несчастный случай. Я никогда никого не убивала. Я пообещала Че, что не буду этого делать. Я держу обещания. Это моя любимая игра.

– Тогда зачем ты сказала в полиции, что вы с Сеймон хотели убить Майю?

– Чтобы избавиться от Дэвида. Я думала, что в какой‐то момент он может выйти из себя и убить меня. В последнее время я его явно раздражала. Это меня пугало. – Роза вовсе не выглядит напуганной.

Салли закрывает лицо руками. Я должен ей сочувствовать. Я буду ей сочувствовать, но позже, не прямо сейчас. Она потеряла Дэвида, но он чудовище. Я потерял Соджорнер, самого прекрасного человека из всех, кого когда‐либо встречал.

– Я хочу остаться. Мы ведь можем остаться, хотя бы пока не закончится срок аренды?

– Ладно, мы вернемся домой, – говорю я. – А что потом?

Салли шмыгает носом, пытаясь сдержать очередной поток слез.

– Я поселюсь у одной из сестер. Начну все сначала. – Она замолкает, словно вспомнив, что у нее двое детей. – Мы начнем все сначала.

– Я не такой, как он, – повторяю я, но вижу, что она мне не верит. Она думает, что мы с Розой оба такие же, как Дэвид. Она думает, что полюбила чудовище и произвела на свет двух чудовищ.

Мне нужно принять душ. Нужно выспаться. Мне нужен другой мозг. Как жаль, что ни душ, ни сон не изменят морфологию моего мозга. Салли говорит что‐то про завтрак, но в холодильнике пусто, а в шкафчиках осталось всего пол-упаковки мюсли.

– Я собиралась сходить в магазин, – вспоминает Салли, а потом замолкает. – Сейчас схожу.

Вместо этого она идет в кабинет и закрывает за собой дверь. Мне нужно поесть. Интересно, когда я снова почувствую голод. Роза высыпает в миску половину оставшихся мюсли и ест их сухими.

– Салли сама не своя, – говорит она.

Интересно, Салли вообще когда‐либо бывала сама своя? Дэвид и Салли всегда высказывали одни и те же мнения, мысли. Они почти всегда были во всем согласны друг с другом. Я никогда не замечал, как сильно они были похожи между собой. Точнее, какими похожими казались. Их отличало только то, что Дэвид был способен на гнев. Салли думала, что изменила Дэвида, но на самом деле это Дэвид ее изменил. Все годы, пока она была его женой, он создавал из нее идеальное прикрытие. Как она сейчас себя чувствует? Я не знаю собственную мать. Я никогда не узнаю, какой она была до встречи с Дэвидом. И тут я понимаю, что никогда не узнаю, каким был я сам до рождения Розы.

Роза достает свой телефон:

– Сеймон говорит, что ее родители купят нам билеты домой. И все. Они не хотят больше иметь с нами никаких дел. Сеймон страшно расстроена. Без меня ее сердце будет разбито.

– В этом я сомневаюсь, Роза. С ней будет то же, что с Апиньей. Она очнется и поймет, что ты с ней сделала.

– Мы с Апиньей до сих пор дружим. Мы постоянно общаемся.

– Докажи. Позвони Апинье прямо сейчас и покажи, какие вы с ней хорошие подруги.

– Она сейчас спит.

– Где твой планшет? Покажи мне список звонков, чтобы я увидел, как часто ты общаешься со своей любимой подругой Апиньей.

Роза пожимает плечами: ей плевать, что я подловил ее на лжи.

– Сеймон – моя самая-самая лучшая подруга. Мы с ней очень близки. Я никогда не была так близка с Апиньей. Она меня никогда не забудет.

Тут я с ней согласен. Я буду скучать по Лейлани. Нужно с ней увидеться. Я бы хотел увидеться с Соджорнер. Я закрываю глаза.

– Я скоро вернусь сюда и буду жить с Сеймон. Вот увидишь.

Она бредит.

– Джин и Лизимайя тебе не позволят. Они хотели бы, чтобы ты умерла.

– Теперь, когда Дэвида нет, станет гораздо лучше, – говорит Роза. – Будем только мы с тобой.

– А как же Салли?

– Салли не считается. Считаемся только я и ты.

– Не могу представить себе ничего хуже. Хуже может стать, только если Дэвид вернется. Надеюсь, я никогда больше его не увижу. Как ты думаешь, куда он поехал?

Роза пожимает плечами:

– Куда‐нибудь очень далеко.

– Жаль, что он не взял тебя с собой. Ты ведь его любимица и все такое.

– Я не убийца, не то что Дэвид. Это он был тикающей бомбой, не я. Но теперь его нет.

– Потому что ты от него избавилась. – Я говорю это и понимаю, что Роза избавилась и от Соджорнер. Она не собиралась сталкивать ее с лестницы. Она просто забрала ее у меня. Я никогда ее не прощу.