Святые отцы Церкви и церковные писатели в трудах православных ученых. Святитель Василий Великий. СБОРНИК СТАТЕЙ - Емец

II

Св. Василий Великий, великий по своей строго благочестивой жизни, великий по своему характеру, является таковым же и в своих проповеднических трудах. В самом деле, величие и важность, необыкновенная сила и убедительность, невольно приковывающая к себе внимание читателя или слушателя, составляют отличительную черту его Бесед и Слов. «Когда читаю нравственные и деятельные слова его, – говорит св. Григорий Богослов, – тогда очищаюсь в душе и теле, делаюсь угодным для Бога храмом, органом, в который ударяет Дух, песнословцем Божией славы и Божия могущества и чрез то преобразуюсь, прихожу в благоустройство, из одного человека делаюсь другим, изменяюсь божественным изменением. А когда имею пред собою его обличительные слова на еретиков, тогда вижу содомский огонь, которым испепеляются лукавые и беззаконные языки и самый харанский столп, ко вреду созидаемый и прекрасно разрушаемый».[829] Впрочем, речь его по внешности, даже в самых сильных местах его слов, не поразительна; однако ж, когда он поражает порок, никакая жестокая душа, никакое очерствевшее сердце не может не почувствовать своей раны, которой касается проповедник. Доказательства этого мы увидим в своем месте. Что касается до качеств его Слов, если мы будем рассматривать их как ораторские произведения, то и в этом отношении Василий Великий имеет мало себе равных. Ливаний об ораторских свойствах его речей говорит следующее: «Искусством составления речей он [Василий] в состоянии доказать, что напрасно превозносятся и Платонова мудрость, и Демосфенова стремительность».[830] Фотий, отменный знаток ораторского слова, пишет о Словах св. Василия следующее: «И во всех Словах своих великий Василий превосходен. Если кто другой, он особенно владеет языком чистым, изящным, величественным; в порядке и силе мыслей за ним первое место; убедительность соединяет он с приятностью и ясностью. Речь его так плавна, как поток, вышедший из своего источника. Кто хочет быть отличным гражданским оратором, не нужен ему ни Демосфен, ни Платон, если он принял себе за образец и изучает слова Василия».[831]

От Василия Великого дошли до нас: девять Бесед его на Шестоднев; тридцать Бесед на разные псалмы; двадцать пять Слов на разные случаи.[832]

Беседы на Шестоднев

Предмет Бесед на Шестоднев составляют рассмотрение и объяснение бытописания Моисеева о шестидневном творении. Святой Василий начинает с первых слов Библии: В начале сотвори Бог небо и землю и кончает шестым днем творения – сотворением животных земных и кратко упоминает в последней Беседе о сотворении человека. Содержание первой Беседы составляет объяснение слов В начале сотвори Бог небо и землю; во второй Беседе объясняет слова земля бе невидима и не устроена; в третьей Беседе говорит о тверди, в четвертой – о собрании вод, в пятой – о прозябениях земли, в шестой – о сотворении небесных светил, в седьмой – о пресмыкающихся и рыбах, в восьмой – о птицах, в девятой – о животных земных.

Беседы на Шестоднев произнесены были Василием без предварительного приготовления, это Беседы импровизированные. Доказательством этого служит, с одной стороны, свидетельство Руфина,[833] с другой – самые Беседы. Из них мы видим, что Василий произносил их по две в день, утром и вечером. Так, Беседа вторая начинается следующими словами: «На немногих словах остановившись утром, нашли мы в них такую сокровенную глубину мыслей» и т. д., и потом заканчивает так: «Но рассуждения об оном вечере, застигнутые настоящим вечером, здесь полагают конец нашему слову». Беседа третья начинается следующими словами: «Дела первого дня... изобразило слово вчера... и составило для души как утреннее пропитание, так и вечернее веселие» и т. д. Подобные указания находим и в других Беседах. Само собою понятно, что, при других многотрудных занятиях, проповеднику не могло доставать времени, чтобы предварительно приготовлять по два слова в день. Кроме того, самый характер бесед доказывает то же самое: здесь встречаются иногда неожиданные переходы, возвращение назад, чтобы пополнить пропущенное, а иногда по неожиданно выраженному желанию слушателей обращение к предмету, о котором проповедник, по-видимому, не имел намерения говорить, – все это, естественно, возможно только при изустном импровизированном изложении мыслей. В Беседе седьмой, говоренной вечером, сказав о [водо] плавающих, Василий на другой день утром – в Беседе восьмой – прямо сделал переход к животным земным, но, начав говорить о них, вдруг вспомнил, что ничего не сказал о птицах. Следствием этого была довольно длинная пауза: ясно, что проповедник сейчас же начал обдумывать, как ему сделать переход к опущенному. «Для чего, при обильном течении слова, молчал я немалое время, удивляются, может быть, многие, – говорит Василий. – Но внимательнейшим из слушателей, конечно, небезызвестна причина, по которой прервана речь. Из чего же сие видно? Из того, что они, взглядывая друг на друга и подавая друг другу знаки, обратили на себя мое внимание и привели мне на мысль опущенное мною. Ибо целый род тварей, и притом немаловажный, укрылся от нас, и слово наше едва не простерлось далее, оставив его вовсе неисследованным. Говорили мы о плавающих, сколько позволило вечернее время, а сегодня перешли к исследованию живущих на суше; но забыты нами птицы, занимающие средину между теми и другими. Посему... нам необходимо возвратиться назад».[834] Впрочем, замечание это, свидетельствующее об устном импровизированном произнесении Бесед на Шестоднев, имеет полную свою силу и по отношению к остальным проповедническим трудам Василия. Указанное выше свидетельство Руфина относится собственно ко всем поучениям св. Василия. Кроме того, и здесь так же, как и в Беседах на Шестоднев, мы можем находить доказательства этого в самых его словах. В двадцать первом своем Слове св. Василий, остановившись довольно долго на том, что не должно слишком много прилепляться к житейскому, вдруг, по желанию слушателей, делает переход к пожару, бывшему накануне около церкви. «Слово мое, введенное уже в пристань, некоторые из братий опять вызывают на поприще совещания, повелевая не проходить мимо того, что вчера чудодействовал Владыка» и т. д.[835] Подобный переход, вызванный желанием слушателей, очевидно, возможен только при устном, импровизированном проповедовании. Но, несмотря на то что св. Василий произносил свои Слова без предварительного приготовления, большая часть его Бесед отличается необыкновенной стройностью расположения, подробностью в частях и единством в целом. Это – редкий дар ума и слова, общий у св. Василия Великого только с немногими даже из самых знаменитых отцов Церкви. И импровизация св. Василия была настолько совершенна, что он мог говорить не только без предварительного приготовления (разумеем предварительное изложение мыслей на бумаге), но и не обдумав и даже не предугадывая того, о