Пульт мертвеца - Тимоти Зан

— Да. — Он помолчал, раздумывая. — Я понял одну интересную вещь, — начал он каким-то не совсем характерным для него, даже чуть медитативным голосом. — С тех пор, как я завладел «Карильоном», мне почти всегда удавалось заставить всё пойти тем путем, который был выгоден мне. Именно я всегда был тем человеком, за которым остается право принятия окончательного решения, неважно, плохого или хорошего. А вот эта комиссия напомнила мне молодые, зелёные денёчки.

— Время, которое вы предпочли бы забыть?

Он взглянул на меня.

— Признаюсь тебе, Джилид, я люблю власть. Если бы это было не так, я не занимал бы этот пост. Меня просто бесит, что в этой комиссии на тебя налагают часть ответственности за действия, повлиять на исход которых ты не волен.

Его голос… Что-то было в его голосе…

— Вы хотите сказать, — стал осторожно допытываться я, — что Служба безопасности уже приняла решение уничтожить пришельцев, независимо от того, каким будет решение комиссии?

— Ах, Джилид, не надо. Не думаешь же ты, что Аарон Валаам Дар Мопин повлиял на решение комиссии, восстав из пепла, чёрт возьми! — резко проговорил он. — Конечно, приняла, прости меня за прямоту. Конечно, Служба безопасности решила, что эти захватчики — угроза для нас, и комиссии лишь оставалось или автоматически утвердить это мнение в качестве своего решения, либо доказать на основании объективных фактов, что пришельцы не представляют для нас никакой опасности. А ты, надеюсь, можешь очень хорошо себе представить, как сложно доказать последнее.

Так же, как и доказать, что Смотрители не представляют угрозы для остального человечества, мелькнуло у меня в голове.

— Я очень хорошо это знаю, сэр.

Он сморщился, и я понял, что он уловил мою мысль.

— Да… прости — я вот так… набросился на тебя. Как уже сказано, я ничего не имею против того, чтобы взвалить на свои плечи ту ответственность, которая неизбежно ложится ни них вместе с властью, но дьявольски не люблю ответственность в чистом виде. Как самоцель.

Я вымучено улыбнулся.

— Именно это и отличает вас от остальных, сэр, — сказал я. — Большинство людей предпочли бы обладать властью, но не нести при этом никакой ответственности.

— Да, в нашем «Карильоне» мы просто соль земли, да и только, — с холодной иронией заявил он.

Мне вспомнились страхи представителей исполнительной власти на Солитэре по поводу того, что «Карильон» положит конец этой золотой жиле — контрабандной торговле.

— Да, сэр, во многих отношениях вы, действительно, соль земли.

Он пристально посмотрел на меня, и даже искажения на экране не смогли утаить его озадаченность. Благородство никогда не принадлежало к части того имиджа, который он старался представить своим конкурентам.

— Благодарю за вотум доверия, — ухмыльнулся он. — А сейчас мне необходимо вернуться на Сполл для того, чтобы провести консультативную встречу с деловыми партнерами. Через неделю или чуть позже я вернусь сюда, и мы с тобой еще потолкуем о том, как будут продвигаться наши дела с Верховным судом.

— Спасибо, сэр. Я очень ценю вашу заботу.

— Ерунда. Береги себя.

Он поднялся, и я лишь успел увидеть кусочек стены комнаты для приема посетителей, прежде чем мой охранник выключил экран. Какое-то время я оставался сидеть, продолжая смотреть на уже темный монитор. Тихое, даже какое-то умиротворяющее отчаяние словно припечатало меня к стулу, и я просидел так довольно долго. Затем, поднявшись, сделал четыре шага по направлению к внешней стене камеры. Снаружи за маленьким окошечком располагались метров пятьдесят открытого пространства, упиравшегося в двухэтажное здание, которое, как мне сообщили, было частью помещений Главного управления безопасности Солитэра. Смотревшие на меня окна представляли собой черные прямоугольники — поляризованное стекло делало их совершенно непрозрачными. Вероятно, это создавало у работавших за ними офицеров впечатление уединенности и защищенности от посторонних глаз. Безликие люди за безликими окнами, с горечью подумал я. Люди без лиц у власти, не желавшие брать на себя никакой ответственности за использование этой власти. Делающие свою ежедневную работу и не знавшие, скорее всего, даже не желавшие знать, чем эта работа может обернуться. Ведь именно поэтому бюрократия неискоренима, мало того, она процветает. Именно поэтому людям типа Аарона Валаама Дар Мопина и удается захватывать власть…

Внезапно по совершенно необъяснимой причине мой разум словно оцепенел. Аарон Валаам Дар Мопин. Валаам Дар Мопин… Валаам…

Я не мог объяснить, откуда пришла эта идея, ворвавшись вихрем в мой разум, причем в абсолютно завершённом виде. Очевидно, мое подсознание уже давно ее сформировало и использовало имя лишь в качестве детонатора, а может быть, это был хрестоматийный пример божественного озарения. В любом случае, это выглядело так, словно в моем разуме взорвалась звезда, освещая все, что раньше окутывала тьма непонимания или неизвестности. И в этом свете я увидел ответ.

…Или, по крайней мере, возможный ответ. Несколько секунд я стоял у окна, где меня и настигла эта мысль, будучи полностью погруженным в эту идею, пытаясь обнаружить в ней какие-то огрехи и дыры. Но даже если таковые и имелись, я их не видел — необходимо было действовать, причём — действовать решительно. Потом мои глаза снова обрели способность сфокусироваться на том, что меня окружало, и, в конце концов, я остановился перед монитором, по которому только что общался с лордом Келси-Рамосом.

Мне показалось, что миновала вечность, пока я получил ответ на свой вызов.

— Лорд Келси-Рамос ещё здесь? — быстро спросил я. Охранник вздрогнул, но затем, видимо, понял, что заключенные, которые настоятельно требуют общения с такими людьми, как лорд, должны и могут рассчитывать, по крайней мере, на формально-вежливое к себе отношение.

— Подожди минуту, я проверю, — буркнул он.

— Мне необходимо немедленно переговорить с ним, — настаивал я, видя, что его взгляд уже прикован к другому дисплею.

— Ладно, сейчас посмотрим, захочет ли он с тобой говорить… Рейнст? А ну-ка, крикни того парня, который только что был у нас на экране. Посмотришь? Передай, что его вызывает Бенедар.

Облизав пересохшие губы, я попытался привести в порядок свои мысли. Какая черная ирония судьбы! Последний всплеск ненависти Айкмана… Теперь все начинало выглядеть так, что он своим жестом окажется в состоянии наделать куда больше бед, чем я или он могли предположить.

Примерно через минуту лицо оператора исчезло с экрана, и передо мной снова был лорд Келси-Рамос.

— Слушаю, Джилид. Что у тебя стряслось?

— Я должен выйти отсюда. — Мой голос слегка дрожал от переживаемых эмоций, несмотря на все мои попытки взять себя в руки. — Сию минуту. Это очень срочно и очень важно.

Он нахмурился.

— Ведь я только что объяснил тебе, что это займет время, — напомнил он.