Покушение на Сталина. Дело Таврина-Шило - Игорь Ландер

Снимки из протокола опознания Рутченко в следственном деле МГБ СССР. Фигурант — в центре под № 5

Все это на момент ареста Таврина оставалось неизвестным органам госбезопасности СССР и по странному совпадению не отразилось и в показаниях Таврина, утверждавшего, что Рутченко назначен руководителем крупного диверсионного отряда и готовится к заброске на советскую территорию. Более наглядное доказательство советского происхождения данной части показаний допрашиваемого трудно и придумать.

Концентрация членов НТС и в «Цеппелине», и в показаниях Таврина выходит далеко за рамки случайных совпадений. Еще одним солидаристом[193], оказывается, был и Павел Петрович Делле («Ланге» — «Длинный»), о котором арестованный террорист упоминал несколько раз:

«Вопрос: — В чем заключалась ваша подготовка в Риге?

Ответ: — Совместно с переводчиком «Цеппелина» лейтенантом ДЕЛЛЕ, я вплоть до моей переброски через линию фронта подготавливал для себя легенду, соответствующие документы и экипировку.

В связи с тем, что по техническим причинам переброска меня из Минска через линию фронта не состоялась, я вернулся в Ригу, куда вскоре вместе со всей минской командой «СД» эвакуировался и ЯКУШЕВ, которого КРАУС определил на должность руководителя группы по изготовлению фиктивных советских документов. В одну из встреч с ЯКУШЕВЫМ, на квартире сотрудника рижской команды «Цеппелин» — лейтенанта ДЕЛЛЕ, ЯКУШЕВ подробно рассказал мне о своей антисоветской работе».

Ответ: — В январе 1944 года, находясь в Риге, я получил приказ КРАУСА выехать в Берлин. Сопровождал меня переводчик «СД», ДЕЛЛЕ. По прибытии в Берлин я узнал от ДЕЛЛЕ, что полковник ГРЕЙФЕ погиб в начале января 1944 г. во время автомобильной катастрофы и что вместо него назначен майор «СС» ХЕНГЕЛЬХАУПТ.

ДЕЛЛЕ мне сообщил, что ХЕНГЕЛЬХАУПТ вызвал меня для личного знакомства, но придется подождать некоторое время, так как он занят и не может меня принять.

Через два-три дня мне была организована встреча со СКОРЦЕНИ».

О Делле имеется немало сведений в архивах советской, а теперь российской контрразведки. Однако защитники чистоты и непорочности НТС часто упрекали и упрекают МГБ/КГБ в предвзятости к этой организации, тенденциозности в освещении ее деятельности и приписывании ей не существовавших в действительности связей с германскими спецслужбами. Поэтому обратимся к свидетельству антикоммунистически настроенного источника — известного художника Ильи Глазунова. В своих мемуарах он повествует о состоявшейся в Париже беседе с Рутченко о своем дяде, родном брате отца Борисе Федоровиче Глазунове[194]:

«Но вернемся к нашей беседе с Николаем Николаевичем Рутченко…

— Расскажи мне, Ник-Ник, все, что ты знаешь о моем дяде, — попросил я.

Николай Николаевич отодвинул от себя чашку кофе, и, оглядев меня присущим только ему пристально рассматривающим взглядом, вдруг улыбнувшись (причем глаза его не меняли напряженного выражения), положил свою руку на мою и произнес:

— Ну что ж, изволь! Я сугубо доверительно расскажу тебе, что я знаю о Борисе Федоровиче Глазунове.

Весной 1942 года Борис Федорович состоял в качестве переводчика и делопроизводителя в одном из подразделений гатчинской комендатуры под непосредственным начальством латыша-офицера из Риги Павла Петровича Делле (насколько мне известно, до недавнего времени он был жив и обитал в США)[195]. Делле, весьма прорусски настроенный антикоммунист, православный, был женат на русской эмигрантке. Тогда же в команду Павла Делле прибыл из Риги Сергей Смирнов, сын известного водочного фабриканта, бывший осенью 1941 года русским бюргермейстером города Калинина. Он рассказал, что, будучи проездом в Смоленске, близко сошелся с представителями НТС Околовичем и Ганзюком. Смирнов привез также литературу, распространявшуюся НТС, в том числе брошюру Ивана Ильина «О сопротивлении злу силою». Примерно в июле 1942 года с участием Бориса Федоровича и Смирнова состоялось тайное совещание нескольких человек, собравшихся из Луги, Сиверской и Гатчины, на котором было принято решение создать подпольную организацию для борьбы как против коммунизма и Сталина, так и против Гитлера, имея целью освобождение России.

Поздней осенью 1942 года при тайном содействии Павла Петровича Делле представитель организации Бориса Федоровича вошел в контакт с группой русских эмигрантов в Риге, связанных с НТС, после чего было принято решение о формальном слиянии с этой организацией.

Тогда же была установлена постоянная связь и с представителями НТС в Пскове и Гдове.

В конце 1942 года Борис Федорович и многие другие, входившие в его организацию, были арестованы гестаповцами по доносу одного из ее членов — бывшего студента Ленинградского института имени Лесгафта Вадима Добочевского, заподозрившего их в связи с советской разведкой. В ходе следствия и очных ставок, в том числе с Борисом Федоровичем, Добочевский покончил самоубийством, выбросившись из окна четвертого этажа. Бориса Федоровича спасло лишь вмешательство Павла Делле и офицера при штабе 18-й армии барона фон Клейста — родственника фельдмаршала. Вместе с ним из-под гестаповского ареста были освобождены и его друзья, сумевшие, как и он, скрыть во время допросов истинное назначение их организации. Только один из арестованных был отправлен в концлагерь.

Это дело было закончено в феврале 1943 года. О дальнейшей судьбе Бориса Федоровича сведений у меня нет…»[196]

Тот же Рутченко в интервью в документальном фильме «Охотники за нацистами» вспоминал о Делле следующим образом:

«Один из руководителей СД Гатчины (выделено мной. — И.Л.) Павел Петрович Делле был большим моим приятелем. Перед смертью он мне прислал послужной список своего отца, он был статский советник и управляющий всеми делами, лесным хозяйством Приамурского края. Павел Петрович был большим русским патриотом, хотя он служил в СД. Я устроился так, что пользовался его фальшивыми документами, точнее, выданными им фальшивыми документами. Пользовался и оружием, которым он нас всех снабжал. Всё это ещё предстоит написать и рассказать»[197].