Записки бизнесюка - Павел Чувиляев

— А знаешь, я ведь на свои пью!

И ушёл. Молча; без песен. А я заткнулся. Ведь срезал меня поселковый алкаш! Он никогда в жизни не воровал. К людям не приставал; драться не лез. На водку зарабатывал честным трудом, уж как мог. А что он гробит свою жизнь — так это его жизнь. Ему её дал Господь, и папа с мамой. А я ему не брат, не сват, и указывать, как жить, не могу. Правда, кончил дядя Коля плохо: упал в сугроб и замёрз, не дойдя 10 метров до дома. Как говорил русский философ Василий Васильевич Розанов: «Жизнь — это урок для других».

Позже я узнал притчу, приписываемую нескольким древнегреческим философам, чуть ли не Диогену. Рассказывают, что мудрец увидел бездарного уличного певца и стал ему аплодировать. Друзья и почитатели, окружавшие философа, возмутились:

— Ты чего? Совсем старый стал, лишился слуха и вкуса?

На что античный мудрец ответил:

— Друзья! Это человек, безусловно, никчёмный. Он не способен к труду, иначе бы работал. Он не способен даже петь, иначе бы не фальшивил. Но смотрите! Сколько вокруг развелось ворья — ни в городе, ни на дороге проходу от них нет! А сколько мордатых охранников, которые по большому счёту тоже не делают ничего полезного; едят за чужой счёт. А этот всё-таки не идёт воровать, и не требует халявы, а честно пытается заработать кусок хлеба. Уж как может. Вот поступок, достойный уважения, и я ему аплодирую. А что в нынешние времена честный человек вызывает восхищение из-за своей редкости — так это вопрос не ко мне.

Правда, злые языки утверждают, что философ монетку музыканту не бросил. Зато подвиг на это своих друзей; «развёл» их. Философы — они такие.

Второй эпизод случился летом 2007 года. Я тогда считал себя шибко продвинутым: уже год работал в ИД «Коммерсантъ», в журнале «Деньги», и бизнес на первоначальных вложениях довольно ходко шёл. У министров интервью беру, водители деньги приносят, кругом «нефтяное просперити» (неустойчивый, ненадёжный подъём) — лепота. А уже говорил, что «живём в лесу, молимся колесу»; в Лосином острове посёлок. Люди тут разные: есть намного богаче меня, а есть и беднее. Но что касается разного хитрого «струмента» — это ко мне. Богачи руками ничего делать не хотят, и инструмент не покупают; им надо — наймут. Бедняки купить не могут: хороший инструмент дорог. А я его специально собираю: на мелком ремонте грузовиков своими силами немало сэкономить можно. Поверишь, приятель, я даже в ПТУ пошёл. При нём трехмесячные курсы сварщиков; я их окончил; есть диплом с присвоением разряда. Меня потом замучили ЖЭКи с предложением работы. Сварщиков-то не хватает, а у меня ещё в личном деле есть редчайшая пометка: «не пьёт». Сам видел.

Пошла обо мне в посёлке слава: мол, у него инструмент есть. Сижу я как-то, никого не трогаю. Обедаю; супчик ем. Заваливается сосед, не из бедных, и не из близко живущих:

— Слушай, мне сказали, у тебя сварочный аппарат правильный есть?

— Ну, есть. Таких-то и таких-то характеристик.

— Да, машина-зверь. Слушай, мне тут трубу сварить надо. А она, вишь, под углом. Ты как, смогёшь? Я тебе вторым номером подсоблю, но с электродом туда не рискну.

— Варить я умею. И даже не суп; его как раз не умею. Кстати, доесть можно?

— Ешь, конечно. Приятного аппетиту. Только не долго(!), свет уходит.

Доел я суп, причём этот гад над душой стоял, кряхтел и кхе-кал. Достали аппарат, маску, костюм, другое снаряжение. Пошли.

Труба действительно оказалась сложная, но я изогнутое в своих машинах уже варил. Справились. Расплатился сосед довольно щедро, а в придачу достал бутылку водки:

— Труба — водопровод. А вода не водка — много не выпьешь. Обмоем?

— Знаешь, я водку не пью. А ты хоть газеты-то иногда читаешь? «Коммерсантъ», например, или журнал «Деньги»?

— Не, не читаю. И книг не читаю. Зачем оно мне?

— Там пишут, что водку пить вредно.

— Брешут, журналиЗды проклятые! Издеваются над трудовым народом! А водку-то будешь или так-таки не пьёшь?

— Со всем уважением благодарствую. Но вынужден отказаться: не пью.

— Ну, вот, — обиделся сосед, — единственный приличный сварщик в посёлке — и тот трезвый!

И я раз и навсегда успокоился. Выгонят из журналистов-писателей; разорится бизнес — не беда. Пойду в сварщики. Писатель, журналист, бизнесюк — да кому они все по большому счёту нужны?! Только себе любимым. То ли дело водитель или грузчик. Или сварщик. Да ещё трезвый.

О поборах на дорогах со стороны сотрудников ГИБДД и прочих орд проверяющих, в погонах и без них, написано немало. Стон стоит по всей Руси великой; даже кино снимают. Мог бы порассказать немало случаев, в которых участвовал или был очевидцем. Но ранее я намеренно не педалировал эту тему. Просто потому, что ситуация не меняется, и я вряд ли скажу что-то новое. Переименование милиции в полицию, а ГАИ в ГИБДД не изменило ничего. Но проблема остра, и я скажу две вещи по её сути:

— многими сотрудниками ГИБДД, и вневедомственными проверяющими, вроде весового контроля, утрачен человеческий облик. И страх Божий.

— когда русский гаишник гнобит и чморит русского водителя, возникает ситуация русский бьёт русского. Русские бьют друг друга — себе на горе, другим на радость. Здесь должен срабатывать инстинкт самосохранения нации, и рано или поздно он сработает.

В следующем Маршруте 9 я остановлюсь на этом подробнее. Пока, чтобы не быть голословным, приведу вопиющий пример беспредела и вымогательства, случившийся в 2013 году. К сожалению, героини интервью уже нет в живых. Его предоставил лидер профсоюза водителей «Дальнобой», координатор Ассоциации «Дальнобойщик», член общественного совета Росавтодора Валерий Войтко; публикуется с его разрешения:[123]

Светлана Кузьмина: «Вот уже четыре года я инвалид по онкологии. После очень серьёзной операции я живу со стомой. Чтобы было понятно: стома это открытое отверстие к полостям организма. У меня удалена большая часть кишечника, удалены многие органы и железы. Врачи считали, что уже всё, не жилец… Операцию делали на свой страх и риск; под мою расписку. А после сказали: «Лет 5 ещё проживёшь, пока радуйся».

Как воспринимать такую «радость»? Сидеть дома и думать о скором неизбежном конце? И такое было. Попытки работать, заканчивались постоянными госпитализациями. Да и кому нужен инвалид? По обоюдному согласию с мужем, а он у меня водитель-дальнобойщик, мы решили: будем вместе; пусть оставшийся кусочек жизни пройдёт в дороге. Мы серебряную свадьбу уже отпраздновали — и после неё я начала ездить с мужем в рейсы. В дороге я хоть немного забываюсь, общаюсь с людьми, смотрю страну. Да и у мужа я на глазах, так спокойнее. И ему, и мне.