За горизонт - Сергей Анатольевич Панченко

осторожнее, чтобы не обжечься. Мне кажется, из-за гипоксии снизилась чувствительность кожных рецепторов.

– Из-за чего снизилась? – переспросил Иван, наперёд зная, что забудет значение диковинного слова через час.

– Гипоксии. Это когда организм недополучает кислород.

– А-а-а, понятно, – Иван приложился губами к горячему металлу ковша. В нос ударил острый запах пахучей травы. – Пованивает.

– Пей, не бойся, не отравишься.

Иван подул и сделал маленький глоток. Горькая вяжущая жидкость растеклась по рту.

– У-у-ух, – его передёрнуло.

– Пей, скоро полегчает.

Иван сделал ещё несколько глотков, пока у него не начался неконтролируемый рвотный рефлекс, как только жидкость касалась губ.

– Не могу больше, – он вернул ковш Прометею.

– Как ребёнок, – Прометей сделал несколько глотков, прищурился, скривил лицо и выдохнул: – Гадость.

Однако эффект от напитка не заставил себя ждать. Кожу головы закололо мелкими иголочками, вызывающими массирующий эффект. Он расслабил мышцы и боль ушла.

– Один минус у этого лекарства. – Прометей слил остатки отвара в походную деревянную бутылку.

– Какой?

– Двухдневный запор.

Иван рассмеялся. Деликатная проблема не показалась ему существенной. Расстройство желудка в их условиях доставило бы больше проблем.

– Это ничего, будет, чем заняться и о чём поговорить в ближайшее время. Кстати, а что там в бутылке гремело, мы так и не выяснили, – вспомнил он о найденной на острове бутылке.

– Точно, – Прометей вынул находку. Откупорил крышку и попытался снова вынуть предмет.

Видимо, от старости он потерял форму и не пролазил в горлышко. Пришлось применить шомпол, которым Прометей чистил сопло горелки. Он захватил предмет, и потянул его вместе с шомполом вдоль горлышка. Предмет захрустел, из бутылки посыпались кусочки пластика. Иван подставил руки. Даже ненужный пластик казался драгоценностью.

В руки Ивану упал расщепившийся предмет цилиндрической формы. Из него вывалился цилиндрик поменьше. Прометей заглянул в бутылку, убедился, что в ней пусто, отложил её в сторону и взял из рук Ивана артефакты. Его больше заинтересовал маленький цилиндр, похожий на скрученную бумагу, но завёрнутую в прозрачный когда-то пластик.

– Это послание, – произнёс он с благоговением. – Из прошлого.

Опасаясь, что с годами бумага истлела, Прометей обращался с находкой с крайней осторожностью. Пластик от прикосновения пальцев шелушился и облетал. Несмотря на прохладу, на лбу Прометея выступила испарина.

Он нашёл край свёрнутой бумаги и отделил его кончиком ножа. Бумага поддалась его усилиям без повреждений. Прометей вытер пот со лба и протёр глаза.

– Света не хватает. Иван, убери голову, загораживаешь, – попросил он друга.

– Пожалуйста, – Иван пригнулся.

Неожиданно кусок бумаги отломился, когда Прометей продолжил раскручивать цилиндрик.

– Пересохла, – Прометей засуетился, полез за пазуху и снял с ремня фляжку с водой. – Проверю на краешке, будет польза или нет.

Он смочил мокрым пальцем край записки и подождал, когда влага впитается. Затем потрогал.

– Хм, кажется, бумага стала не такой ломкой, – он смочил ещё и снова подождал.

Артефакт открывал свою тайну нехотя. Бумага за долгое время потеряла всякую пластичность. Она разваливалась от любого неверного движения. Для Прометея исчезло понятие времени. Он сконцентрировался на движении рук, как хирург, производящий ответственную операцию.

Ивану пришлось молча взять в руки измерительный инструмент, чтобы выяснить направление полёта шара. Ветер дул в нужную сторону. Иван бросил взгляд на «компас». Его значение расходилось с произведёнными им измерениями.

– Прометей, здесь кто-то не умеет измерять или твой компас врёт.

Прометей на мгновение оторвал от кропотливой работы голову и глянул на компас, затем на солнце.

– Поздравляю, мы рядом с северным магнитным полюсом, а значит, скоро пройдём и мимо географического, – произнёс он обыденно и снова занялся запиской. – Не обращай пока внимания на компас.

– Я так понимаю, миновав полюс, мы полетим на юг? – поинтересовался Иван.

– Ты верно понимаешь, это успех, – из уст Прометея любая похвала звучала иронично.

Ему удалось раскрутить цилиндрик полностью, и теперь он занимался разворачиванием листа, свёрнутого в несколько раз. Тут можно было так не осторожничать. На месте сгиба бумага ломалась, как Прометей ни пытался этого не допустить. К счастью это не делало текст нечитабельным. Через час лист бумаги, составленный из нескольких полос с серым текстом, по виду написанным графитовым карандашом, лежал перед Прометеем.

– Это же латиница, – расстроился Иван.

В школе их учили писать на кириллице, а латинский алфавит проходили мимоходом, просто для исторической справки.

– Самому удивительно. Я ждал, что записка будет написана на русском, либо китайскими иероглифами.

– А ты разберёшь, что здесь написано?

– Вряд ли. Я знаю, какая буква, какой звук означает, но значения слов не знаю. Если только что-то одинаково звучащее. Вот, например, здесь написано «Север», как на том саване. Значит что-то про ледокол. Не пойму, зачем надо было писать на латинице.

– Может, так было принято раньше? – предположил Иван.

– Вроде до катастрофы было такое. Язык, на котором разговаривали некоторые первые поселенцы с подводной лодки «Монтана», называли языком международного общения. Жаль, что он не сохранился до наших дней.

– А где-то наш не сохранился.

Прометей посмотрел на Ивана, словно тот произнёс гениальную фразу.

– А ведь ты прав, зараза. Там, куда мы направляемся, скорее всего, разговаривают на этом языке. Они-то нам и прочтут.

– Ну, что сказать, я не только руками могу искусно владеть, но и головой иногда выдаю неплохие результаты.

– Молодец. Теперь на одну причину найти людей у нас больше.

Прометей просиял. Низкое полярное солнце, катающееся по горизонту, отразилось в его глазах, наполненных счастливым ожиданием.

Шар уже несколько дней летел на юг. Не строго, как того хотелось его пассажирам, но неотвратимо. Без посадок топлива расходовалось меньше, и всё равно Прометей сокрушался, глядя, как сокращаются его запасы. Ему хотелось, чтобы их хватило до любого человеческого поселения. Ни пешего, ни водного варианта путешествия он не предусматривал и не был готов к ним. В особенности к водному.

Океан находился во власти морских обитателей. Сверху хорошо были видны группы огромных китов, выпускающие водные фонтаны. Млекопитающие двигались не спеша, солидно, и среди них часто находились