Что я без тебя... - Джудит Макнот

Когда, проснувшись, Шеридан обнаружила, что она в постелиодна, ей стало не по себе. Но стоило ей открыть глаза и увидеть, что Стивенсидит на стуле., как на душе стало легко и светло. Он уже успел одеться,осталось лишь застегнуть рубашку. Шерри натянула простыню до самого подбородкаи села, откинувшись на подушки. К ее удивлению, вид у Стивена был совершенноневозмутимый, как будто ничего особенного между ними не произошло. Где-то всамой глубине сознания мелькнула мысль, что они занимались чем-то нехорошим,постыдным, но Шерри постаралась прогнать ее.

Глядя, как стыдливо натянула Шерри простыню, Стивенразвеселился, его явно забавляла ее скромность. Шеридан не могла осуждать егоза это, но его беззаботный, отчужденный и насмешливый вид больно ранил душу,потому что сама она все еще не могла прийти в себя после того, что произошлоночью.

В то же время он больше не выглядел холодным, циничным излым, и это показалось ей настоящим чудом. Подоткнув простыню под мышки, онаподтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

— Может быть, поговорим? — спросила она.

— Позвольте, я начну, — мягко произнес он. Теперь, когдаотношения у них стали налаживаться, Шерри не хотелось заводить разговор о ЧаризЛанкастер, и она кивнула.

— Намерен сделать вам предложение. — Глаза Шерри засветилисьрадостью, и, заметив это, Стивен пришел в изумление. Неужели она считает еготаким идиотом, что думает, будто он собирается предложить ей руку и сердце? —Деловое предложение, — уточнил он. — На сей раз у вас будет время подумать, ивы, надеюсь, найдете его вполне подходящим для нас обоих. Во всяком случае, этолучше, чем быть гувернанткой у Скефингтонов.

Беспокойство омрачило минутное ощущение счастья.

— И что же это за предложение?

— Хотя между нами много различий, совершенно очевидно, что всексуальном отношении мы идеально подходим друг Другу.

Шерри ушам своим не верила. Как можно говорить так спокойноо том, что им довелось испытать прошлой ночью?

— Итак, что это за предложение? — повторила Шерри с дрожью вголосе.

— Вы будете спать со мной, когда я этого пожелаю. В обмен наэто вы получите собственный дом, слуг, платья, карету и сможете делать все, чтовам заблагорассудится, при условии, что никто другой не сможет пользоватьсятем, за что я вам буду платить.

— Вы предлагаете мне роль любовницы? — в замешательствеспросила она.

— А почему бы и нет? Вы честолюбивы, умны, а то, что япредлагаю, черт побери, несравненно лучше вашего нынешнего положения. — Онапромолчала, и Стивен продолжал в своей обычной манере, растягивая слова:

— Только не говорите мне, ради Бога, что рассчитывали статьмоей женой лишь на том основании, что мы провели с вами ночь! Вы ведь ненастолько глупы и наивны.

Шерри покоробило от его ядовитого тона. Глядя на его суровоеи в то же время прекрасное лицо, она впервые заметила циничное выражение егоглаз.

Судорожно сглотнув подступивший к горлу комок, она покачалаголовой и ответила:

— Я вообще ни на что не рассчитывала, и меньше всего на то,что стану вашей женой.

— Прекрасно. Между нами было достаточно лжи и непонимания, имне не хотелось бы, чтобы вы заблуждались.

Ему показалось, что в ее больших серых глазах блеснули слезыразочарования. Он встал и небрежно поцеловал ее в лоб.

— Хорошо, что у вас хватило благоразумия не прийти в яростьот моего предложения. Советую вам подумать о нем.

Шерри смотрела на него со страдальческим видом, когда онязвительным тоном добавил:

— Хочу вас предупредить еще об одном. Если вы хоть раз мнесолжете — всего только раз, я выброшу вас на улицу. — И уже у самых дверейбросил через плечо:

— И не смейте мне говорить: «Я люблю вас». Никогда! Поняли?

После ухода Стивена Шерри уткнулась лбом в колени и далаволю слезам. Почему у нее не хватило силы воли сразу отвергнуть его постыдное,жестокое предложение? Более того. В тот момент, когда он ее поцеловал, онаготова была согласиться.

Шерри полностью поняла, что натворила ночью, задолго дотого, как поднялась с постели и оделась. При ярком свете дня невозможно былоотрицать ужасную истину: она пожертвовала своей девичьей честью и своимиморальными принципами, и теперь до конца жизни ее будет мучить стыд.

Доведенная до отчаяния, она решилась на это в надеждевернуть его любовь — если, конечно, он и в самом деле ее любил — и чегодобилась? Стоило посмотреть в окно, на лужайку, где все завтракали, чтобыполучить ответ на этот вопрос. Мужчина, обнимавший ее этой ночью, сидел застолом рядом с Моникой, которая буквально выворачивалась наизнанку, кокетничаяс ним, и, судя по его виду, ему это нравилось.

Как раз в тот момент, когда Шеридан смотрела в окно, оноткинулся на стуле, не сводя с Моники глаз, а потом, слушая ее, расхохотался.

Никогда еще Шеридан не видела его таким веселым и беспечным,и она почувствовала стыд и обиду. Ночью он взял все, что она могла ему дать, апотом оскорбил, предложив стать его любовницей, чтобы еще больше унизить. И вотрядом с ним женщина, которая никогда не пойдет на то, на что пошла Шеридан…«Эта женщина вполне достойна его, такая же высокомерная, — с горечью думаладевушка. — Такой женщине он, не задумываясь, предложит руку и сердце, а непошлую связь в обмен на целомудрие».

Все эти мысли вихрем проносились в мозгу Шеридан, пока онасмотрела в окно, с трудом сдерживая слезы. Она стояла неподвижно, стараясьзапомнить эту сцену, чтобы никогда больше не таять при воспоминании о нем, ирадуясь тому, что нежность к нему и страдания постепенно уходят, уступая местохолодности и равнодушию.

— Ублюдок, — прошептала она.

— Можно войти?

Шеридан вздрогнула и быстро обернулась. Это пришла Джулиана.

— Да, конечно. — Голос ее был таким же неестественным, как иширокая улыбка на губах.

— Я увидела вас у окна, когда завтракала. Принести вамчто-нибудь поесть?

— Спасибо за заботу, но я не голодна.

Шеридан стала лихорадочно соображать, как объяснить Джулианесвой вчерашний поступок, когда она высказала Стивену свое особое расположение,но не смогла придумать сколько-нибудь вразумительной причины.

— Вы не хотели бы отсюда уехать?

— Уехать? — переспросила Шерри, с трудом скрывая отчаянноежелание бежать из этого дома. — Но до завтрашнего дня мы не сможем уехать.