Ленин - Дмитрий Антонович Волкогонов

линий, но никогда не было сплошного «огненного кольца» фронтов. Самое большое стратегическое преимущество большевиков заключалось в том, что силы Колчака, Деникина, Юденича, другие антибольшевистские формирования были разобщены. Сколько они ни пытались (даже с помощью представителей Антанты) объединить свои усилия, скоординировать их, этого белым так и не удалось.

Автор не намерен подробно описывать события на различных фронтах. Он пытается лишь рассмотреть роль Ленина в этой братоубийственной войне. Вождь редко вмешивался в оперативно‐стратегические вопросы, рассматривая проблему обычно только в политическом и социальном контексте.

Почему социальном? Дело в том, что Гражданская война велась не только на фронтах и направлениях, но и в многочисленных анклавах, где вспыхивали то тут, то там крестьянские восстания. Иногда эти «беспорядки» возникали в районах высадки интервенционистских войск. Очаги восстаний нужно было подавлять. Это являлось предметом особой заботы уже Ленина; он мобилизовывал местные партийные органы на их подавление, высылал необходимые подкрепления, отдавал распоряжения по созданию специальных органов борьбы с восставшими, спекулянтами, саботажниками, требовал, угрожал, настаивал:

«Пенза. Губисполком. 29 августа 1918 г. Крайне возмущен, что нет ровно ничего определенного от вас о том, какие же, наконец, серьезные меры беспощадного подавления и конфискации хлеба у кулаков пяти волостей проведены вами. Бездеятельность ваша преступна…»[60]

«Саратов. Пайкесу. 22 августа… Временно советую назначить своих начальников и расстреливать заговорщиков и колеблющихся, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты…»[61]

«Шляпникову, 12 декабря 1918 г. …Налягте изо всех сил, чтобы поймать и расстрелять астраханских спекулянтов и взяточников. С этой сволочью надо расправиться так, чтобы все на годы запомнили…»[62]

«Реввоенсовет Южного фронта. Сокольникову. Верх безобразия, что подавление восстания казаков затянулось. Отвечайте подробнее». И далее: «Во что бы то ни стало надо быстро ликвидировать и до конца восстание… если вы абсолютно уверены, что нет сил для свирепой и беспощадной расправы, то телеграфируйте немедленно и подробно…»[63]

Бесконечный конвейер указаний и распоряжений вождя, который из Кремля требует: «ускорить подавление», «с беспощадной решимостью», «расстреливать на месте». Политические, пропагандистские, административные указания весьма односложны, и суть их одна: достичь цели любой ценой, не считаться с жертвами, проявить классовую твердость. Интересная деталь: Ленин, будучи человеком внешне весьма мягким, добродушным, часто весело похохатывающим, любящим тепло домашних животных, способным на сентиментальные воспоминания, – когда дело касалось классовых, политических вопросов, весь преображался. Он сразу становился жестко‐колючим, бескомпромиссным, беспощадным, мстительным. Но даже в такой ситуации был способен на смех, который выглядел в этом случае весьма необычно.

Троцкий вспоминал, что после получения известия о покушении на Мирбаха он зашел к Ленину.

– Дела! – сказал я, переваривая не совсем обычные новости. – На монотонность жизни мы пожаловаться не можем.

– Д‐да, – ответил Ленин с тревожным смехом. – Вот оно – очередное колебнутие мелкого буржуа…

Нужно было ехать в посольство, выражать «соболезнование». Решено было, что поедут Ленин, Свердлов и, кажется, Чичерин… Ленин вспоминал, как в подобном случае звучит немецкая фраза. Чуть не напутал… Он чуть‐чуть засмеялся, вполтона, оделся и твердо сказал Свердлову: «Идем».

Лицо его изменилось, стало каменисто‐серым[64].

Жестки и беспощадны были требования Ленина, которые он шифротелеграммами, телефонными звонками, записками адресовал командующим фронтами, военным советам, конкретным исполнителям. Фразы его становятся жесткими, холодными. Язык инквизитора, прокурора, а иногда и палача.

«Пенза. 9 августа 1918 г. Копия Евгении Бош. Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев, сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города»[65].

«Свияжск. Сентябрь 1918 г. Троцкому. Удивлен и встревожен замедлением операций против Казани… По‐моему, нельзя жалеть города и откладывать дальше, ибо необходимо беспощадное истребление…»[66]

Неизвестному лицу. «3 июня 1918 г. Я уже одно удостоверение ему прислал. Можете ли вы еще передать Теру, чтобы он все приготовил для сожжения Баку полностью в случае нашествия и чтобы печатно объявил это в Баку»[67].

«Симбирск. Реввоенсовету Восточного фронта… Придется вам налечь изо всех сил на мобилизацию, иногда поголовную, прифронтовой полосы, на местные воензаги и на сбор винтовок с населения. Расстреливайте за сокрытие винтовок…»[68]

В годы Гражданской войны слова «расстрелять», «расстреливать», «расстреляйте» были у Ленина одними из часто упоминаемых. За что только Ленин не предлагал расстреливать: за «участие в заговоре», за «сопротивление при аресте», за «сокрытие оружия», за «неповиновение, отсталость и неаккуратность» и даже «карать расстрелом за ложные доносы». Правда, Ленин не оговаривает, нужно ли поощрять за доносы «не ложные». Лидер большевиков в годы Гражданской войны, несмотря на то что предпочитал почти все время быть в Кремле или уютном загородном доме, где нельзя было увидеть всех ужасов братоубийства, своими распоряжениями генерировал жестокость. А если бы он видел фронтовой ад?

Характерно, что в своих устных выступлениях (а выступал в эти годы он очень, очень много) Ленин крайне редко прибегал к прямым призывам расстреливать контрреволюционеров, изменников и предателей. Свои жестокие указания Ленин предпочитал давать в шифрованных телеграммах, конфиденциальных записках, безымянных (или от имени Совнаркома) постановлениях и декретах. Он был осторожен. Ленин очень заботился о своей репутации и не хотел ее запятнать славой палача. Надо сказать, что это ему в немалой степени удалось. История долго молчала о подлинном Ленине.

Таков был Ленин: энергичный, требовательный, беспощадный, жестокий, признающий лишь два цвета – красный и белый.

Ленин вначале с недоверием отнесся к линии Троцкого, насаждавшего в армии широчайшее использование военспецов. Когда Ленин однажды узнал от Председателя Реввоенсовета, что в Красной Армии в середине 1919 года уже служат более 30 тысяч бывших царских офицеров, он сначала не поверил. Но, убедившись в истинности цифры, понял: белых они могут одолеть лишь с помощью потенциальных белых. Лидер большевиков не питал иллюзий – лишь незначительное число офицерства служило в Красной Армии по убеждению. Большинство были заложниками (точнее, их семьи).

В 1918 году большая часть России отвергала революцию большевиков. Но они, большевики, однако, победили.

Прежде всего потому, что их классовые оппоненты не смогли выдвинуть ярких, привлекательных идей. Отвечая белым террором на террор красный, хранители «белых риз» были так же далеки от простого крестьянина и обывателя.

Белые тоже старались «не отставать» от своего противника. Летом 1919 года А.Ф. Керенский в беседе с корреспондентами буржуазных газет заявил, что «нет преступления, которого не совершили бы агенты Колчака… В Сибири имеют место не только случаи казни и пыток, но часто все население деревень подвергается порке, не исключая учителей и интеллигентов… Благодаря Колчаку общественная и экономическая жизнь в Сибири была уничтожена и создалось новое и усиленное большевистское движение»[69]. Так видел ситуацию бывший Председатель Временного правительства, не приемлющий ни белых, ни красных.

Большевики сумели организовать