Одинокий волк - Джоди Линн Пиколт

ним на грузовике, желая убедиться, что он доберется до места. Когда Джорджи уходила по делам, я расспрашивал ее о том, куда она направляется, потому как жил в постоянном страхе, что с ней может случиться беда, а меня не будет рядом, чтобы помочь. Я походил на солдата, которому в каждой ситуации мерещились отголоски войны, потому как он знал: в любую секунду может случиться непоправимое. Я чувствовал себя счастливым, только когда вся семья собиралась дома за запертыми дверями.

Первым выученным мной абенакским словом стало старое название озера Шапмлейн – Битавбагок. Его буквальный перевод – «междуводье». После возвращения из Квебека я считал, что мой адрес должен звучать как «Битавкдакинна». Я не настолько хорошо знаю абенаки, чтобы утверждать, что это настоящее слово, но в моем представлении оно означает «междумирье».

Я стал мостом между миром природы и миром людей. Я мог жить в обоих мирах, но не принадлежал ни к одному из них. Половина сердца жила с дикими волками, другая половина – с моей семьей.

Сами подумайте: нельзя выжить с половиной сердца.

Хелен

Ваша честь.

Меня зовут Хелен Бедд.

Я работаю адвокатом и опекуном в Нью-Гэмпширском управлении общественного попечительства. Я занимаюсь юридической практикой уже пятнадцать лет, а десять лет до этого проработала дипломированной медсестрой. За эти годы я побывала временным или постоянным опекуном более двухсот пятидесяти пациентов.

Получив это назначение и учитывая ускоренный характер слушаний, я сразу же поговорила со всеми сторонами. Медицинский персонал Мемориальной больницы Бересфорда рассказал мне, по сути, то же самое, что озвучил сегодня доктор Сент-Клэр. У мистера Уоррена почти нет шансов на улучшение. Несомненно, тот факт, что мистер Уоррен открыл сегодня глаза, стал веским доводом для Кары, но мое медицинское образование и показания доктора Сент-Клэра подтверждают печальный вывод, что, вероятнее всего, она наблюдала бессознательный рефлекс, не говорящий о возвращении сознания.

При подготовке к сегодняшнему слушанию я также поговорила с Карой и Эдвардом Уоррен. Оба ребенка глубоко любят отца, несмотря на разногласия по поводу необходимой ему медицинской помощи и прогнозов. Жизнь семнадцатилетней Кары вращается вокруг отца. Он солнце в ее солнечной системе. Их отношения были чрезвычайно близкими, как это часто бывает с детьми после развода, когда они особенно крепко привязываются к одному из родителей. Я не сомневаюсь, что Кара взяла на себя взрослые обязанности, учитывая уникальный образ жизни и работу ее отца. Однако я также была вынужден сделать вывод, что она действует с эмоциональной точки зрения, а не с реалистической. Из-за ее эмоциональных и физических травм после аварии она не может принять правду о состоянии отца, и не важно, кто пытается донести до нее эту реальность – брат, врачи или социальный работник в больнице. Хотя Кара никаким образом не виновата в аварии, полагаю, что все же ее страстное желание сохранить папе жизнь любой ценой отчасти вызвано остаточным чувством вины. Я нахожу ее искреннюю надежду на выздоровление отца очень трогательной, но также вижу в ней подтверждение незрелости семнадцатилетней девушки и того факта, что она не желает принимать действительность, которая ее не устраивает.

С другой стороны, Эдвард – единственный живой родственник мистера Уоррена, достигший совершеннолетия. Он смог предъявить подписанный отцом документ, где говорится, что Эдвард назначается доверенным по медицинским вопросам, и я придаю большее значение тому факту, что из двух своих детей мистер Уоррен говорил о том, как поступить в подобной ситуации, только с Эдвардом. Однако Эдвард уже шесть лет живет отдельно от отца. Сегодня в суде всплыли новые подробности, которые лучше объясняют его опрометчивое решение бросить семью в восемнадцать лет. Я считаю, что Эдварду пока довольно трудно отделить гнев на отца от своих нынешних действий, которые привели к крайне опрометчивому решению, принятому без обсуждения с сестрой, и еще более необдуманному решению взять дело в свои руки, когда прекращение жизнеобеспечения пошло не по плану. В этом отношении Эдварду предстоит серьезно повзрослеть. Учитывая его склонность к импульсивным действиям, остается только догадываться, насколько он на самом деле думал о желаниях отца.

Перед нами уникальный случай. Обычно суд по делам о наследстве оказывается вовлеченным в дела об опеке, когда никто не хочет брать на себя ответственность и принимать трудные решения. В данном случае у нас два очень разных человека, и оба хотят получить эту позицию. Но у нас также есть кое-что, чего не было у большинства моих подопечных: письменные свидетельства и видеозаписи самого Люка Уоррена. Автобиография и бесчисленные часы записей, как телевизионных, так и любительских, где его можно увидеть в своей стихии, дают полное представление о том, каким человеком он был и чего ждал бы от того, кто принимает за него решения. Меня впечатлило, как далеко дети Люка Уоррена готовы зайти ради отца. Меня также впечатлила жизнь мистера Уоррена и его огромные достижения. Меня впечатлил дух приключений, живущий в главах его книги и запечатленный на камере. Все встречавшиеся с ним журналисты не упускают случая упомянуть о том чувстве восторга и постоянной игре адреналина, которые были частью общения с мистером Уорреном.

Все это указывает на человека, которому в лучшем случае не понравится мысль о том, чтобы остаться прикованным к постели.

И все же.

Люк Уоррен, представший перед миром, был лишь одной гранью этого человека. Если читать его книгу между строк, можно разглядеть тень другой истории. Герой его автобиографии вовсе не герой. Он неудачник – он не может жить с животными, перед которыми преклоняется, и, что наиболее важно, не может соблюдать их кодекс поведения вдали от них. Мы слышали, что Кара и Эдвард говорили в своих показаниях: семья для волка важнее всего. Но мистер Уоррен бросил свою семью в буквальном смысле, когда ушел в леса Квебека, и в переносном, когда вступил во внебрачную связь, которая привела к прерванной беременности.

Мне не довелось разговаривать с мистером Уорреном лично. Но мне кажется, ему было больно понимать, что первым порывом сына при столкновении с неприятностями стал уход из дома. Волк не спускает глаз с потомства.

С другой стороны, идеализм Кары берет начало из принципа, что семья важнее всего. Есть лишь небольшая вероятность, что мистер Уоррен выживет, но Кара борется за нее так страстно просто потому, что не представляет себе жизнь без отца. И если мистеру Уоррену посчастливится стать очередным медицинским чудом, невозможным с точки зрения науки, я думаю, он с восторгом ухватится за второй шанс. Не только на жизнь, но и на то, чтобы продолжать быть