За горизонтом сна - Яна Дубинянская

Учитель и старший советник смотрели друг на друга. Глаза в глаза. Противостояние. Зримое противоречие, которое…

Эжан ощутил дрожь неосязаемой стены. По ту ее сторону огромный стол начал выбивать массивными ножками мелкую дробь. На столешницу посыпался с потолка град камней. С глухим стуком оборвался со стены зажженный факел; холодные камни пола сбили пламя, и вверх потянулась густая струя дыма…

— Брат Иринис! — отрывисто крикнул Литовт, поднимаясь из-за стола. — Проклятие, делайте же вашу работу! Что бы там ни было, вы пока еще мой стабильер!

Усердный вскочил; с грохотом опрокинулся его тяжелый стул. На лбу мага вздулась рогатка пульсирующих вен. Никаких заклинаний или магических движений: стабильеры всегда работают молча и незаметно. Только мертвенная серость обрюзгшего лица, бисер пота на пористой коже… И. медленно затухающая дрожь стола и каменной кладки… Маг Иринис тяжело поднял согнутый локоть и рукавом вытер влажный лоб.

— Вы забыли задать брату Агатальфеусу один вопрос, мой сеньор, — переводя дыхание, выговорил он. — Простился ли он со своим столь тщательно лелеемым желанием видеть на престоле Великой Сталлы…

Он не стал продолжать. Просто небрежно махнул рукой, указывая куда-то позади себя.

И она — нездешняя, безучастная — услышала, вздрогнула, оторвала голову от шершавых камней. Огромные, в поллица, отчаянные глаза.

Принцесса Лилиан.

И незримая стена. Ничего не поделать.

Литовт негромко выругался сквозь зубы.

— Я и вправду забыл о ней. Слишком много всего… Что ж, я сделаю это прямо сейчас. Брат Агатальфеус не станет возражать… — Шаг в сторону, мимолетные факельные отблески в глазах. — Если, как он уверяет, наше дело пропало, то уже не имеет значения, кто кого хотел видеть на троне, правда? Теперь самое время доказать преданность своей королеве… назовем это так.

Иринис Усердный судорожно встрепенулся:

— Вы… сами, мой сеньор?!.

Старший советник раздраженно обернулся через плечо:

— Разумеется, сам! Где вы видите здесь верных людей, брат Иринис?! Вас я не имею в виду: вы, стабильеры, всегда были чистоплюями. Но у нас нет времени на прогулки в Лагеря… Сгладите небольшое противоречие, только и всего.

…Ее лицо — белое, почти прозрачное. Ее фигурка в тусклом серебристом платье — уже на ногах, нетвердо, прислонясь к стене. Ее тонкая рука, вскинутая беспомощным жестом ребенка, на которого катится океанская волна…

Диалог двух убийц, неторопливый и циничный; но в нем не прозвучало самого страшного слова, и Эжан не понял, не захотел понять, отказался проникнуть в неглубокий подтекст, откуда это слово похохатывало лезвием короткого стилета. Целое мгновение… целая вечность непонимания, нелепого, словно птичья голова, спрятанная под крыло. И вспышка прозрения, и отчаянный рывок вперед, и резкая боль кровоподтеком на виске — стена!!! Непробиваемая стена…

Неподвижная спина учителя. Он тоже не желал понимать. Может быть, потом, когда все равно будет поздно… А может, он уже успел и понять, и обдумать, и согласиться: да, так лучше…

…Ее глаза…

И внезапно Литовт закричал — диким пронзительным воплем, переходящим в писк. Его правая рука, секунду назад буднично вытянувшая оружие из ножен, дергалась, словно в припадке, а левая всей пятерней прилипла к лицу — принц увидел, это, когда старший советник развернулся гротескным движением сомнабулы. Несколько неверных шагов — и громоздкое падение ничком у дальней стены. И красные капли расплавленного металла, остывающие на полу. И скачущие по брусчатке цветные камушки с рукояти бывшего стилета.

Отшатнулась, забилась в угол принцесса Лилиан.

Глухо вскрикнул Иринис Усердный.

В следующее мгновение он воздел руки над головой, его губы зашевелились с неимоверной скоростью, произнося заклинания; и вот с кончиков коротких пальцев сорвались, дрожа и потрескивая, десять тонких огненных стрел. Учитель переломился пополам на миг раньше, чем они прошили воздух там, где осталась обманкой-фантомом его расправленная грудь. А у ног мага Агатальфеуса заклубился зеленовато-желтый туман, оформляясь в толстую кольчатую змею…

— Ты мальчишка, Отмеченный, — хрипло пробормотал Иринис.

Змея вильнула под самый потолок и там взорвалась снопом зеленых искр, а узкая фигура учителя вдруг противоестественно выгнулась, потеряла равновесие и, словно отброшенная мощным ударом, отлетела спиной вперед прямо на Эжана…

Принц непроизвольно отскочил, заслонившись локтем — трус! — кинулся обратно, на помощь падающему учителю, закусил губу, подставил ладони.

…нет. На стену.

И его голова начала биться об эту невидимую преграду в жутком, все убыстряющемся ритме, сильнее, сильнее, и кровь выступила на размозженном затылке, крупными каплями сползая вниз по пустоте.

— Мальчишка, — приговаривал в такт стабильер Усердный. — Заговор не провалился, мы сильны, как никогда, мы уже победили. Щенка перехватят на первом же кордоне. И она отречется. Отрече…

Учитель чуть слышно прошептал короткое свистящее заклинание.

Грузный маг осекся странным булькающим звуком, словно проглотил остаток фразы, а затем волчком завертелся на месте; его руки потянулись к горлу, намертво вцепились в воротник, с треском раздирая ткань. Агатальфеус Отреченный выпрямился, оторвался от стены, резко вскинул руку и снова произнес заклинание, на этот раз долгое и гортанное. Рой мелких, синих вспышек закружился, словно нимб, вокруг головы противника — в противоположную сторону. Не останавливаясь, Иринис Усердный страшно закричал — раскатистым рокотом горной лавины…

Когда вспучилась и заходила ходуном земля под ногами, Эжан воспринял это как новый виток битвы магов. Он видел, как пошатнулся и упал на колени учитель; как тот, другой, воспользовавшись этим, пустил очередной пучок огненных стрел и сам, не удержав равновесия, бесформенной массой распластался по столу…

И тут принца будто ударило в грудь; он сумел устоять на ногах, взмахнув руками и неловко попятившись, зажмурился и вновь открыл глаза. Перед ним змеилась в камне извилистая щель, полная раскаленной пузырящейся лавы. И кажется — он не был уверен, — в эту секунду в нее рушилась невидимыми камнями та самая стена…

Маги не видели этого, поглощенные смертельной схваткой. Катаклизм пробудили не их заклинания, понял Эжан, — наоборот, он стал возможен потому, что оба теперь по-настоящему пренебрегли обязанностями стабильеров. И еще потому, что он, принц, истово желает сейчас победы одному из противников, а старший советник Литовт, приподнявшийся на одно колено, обезумевший от боли, но все же не утративший сознания происходящего, — другому.

И Лилиан.

Эжан не видел ее. Слепящие молнии, клубы непроницаемого пара, тени и вспышки; грохот обвала, пыль столбом, факельный чад и серный угар проснувшегося вулкана. Сквозь зыбкую завесу дыма и огня, сквозь едкие слезы на глазах принц отчаянно силился разглядеть ее маленькую фигурку — и не видел, не видел… И надо было броситься вперед, отыскать ее, спасти, вынести из этого ада! — но у самых ног клокотала реальная, жаркая и непроходимая преграда, и еще неизвестно, поглотила ли она ту, незримую и тем более непроходимую…