Полураскрытая роза - Лиса Кросс-Смит

class="p1">Мимо них ко входу протискивается группа молодых ребят. На одном из них такая же футболка с «Анчоусом», как у Винсент.

– Думаю, нам нужно зайти внутрь и получить удовольствие от концерта, non? – предлагает Батист, как будто отец семейства, пытающийся умерить ссору детей.

– Дело тут не в Лу, – тихо говорит Агат, обращаясь к Винсент и не отпуская ее руки.

Лицо Мины смягчается, она признает поражение. Агат легко толкает Винсент в бок, и они входят в здание, оставив Батиста и Мину на тротуаре одних.

Когда концерт заканчивается, Винсент заглядывает в мобильник – там сообщение с пожеланием спокойной ночи от Киллиана, который ждет не дождется, когда снова ее увидит. Он пишет дальше.

Что насчет августа?

Ты успеешь закончить все

дела в Париже?

Можем поехать куда-нибудь,

если ты не устала

путешествовать? В Италию?

Люблю тебя.

Она отвечает:

Август… наверное, да.

Ты же знаешь, Италия

всегда меня привлекает.

Они это потом обсудят. Как только она свяжет себя каким-то одним обязательством, все остальные фрагменты ее жизни непременно сойдутся вместе каким-нибудь разумным образом.

Лу загружает вещи и прощается с членами группы, потом подходит к освещенной уличным фонарем Винсент. Мина и Агат теперь дружелюбно болтают, и Винсент никогда их не понять, нечего даже и пытаться. Слишком многого она не знает, да и не хочет знать. Главное, чтобы ее во все это не впутывали, вот и все!

– Хочешь прогуляться? – поговорив с Батистом и Агат и перебросившись парой слов с кузиной, спрашивает Лу. Обычно они целуются в щеки и обнимаются на прощание, но сегодня Лу просто машет Мине рукой. И хотя Винсент в полной мере не наслаждается этим чувством, все-таки она немного рада, что его отношения с Миной не вернулись в нормальное русло. – Ой, погоди. Познакомься. Лизетт. Моя сестра, – говорит Лу и трогает за руку молодую женщину, которая разговаривает с Эмилиано.

– О, привет. Привет, Лизетт. Меня зовут Винсент, – протягивая руку, говорит она.

Но Лизетт просто берет и целует Винсент в обе щеки.

– Вот она, женщина, покорившая сердце моего старшего брата, – грозя ей пальцем и улыбаясь, говорит Лизетт.

Сестра Лу точно такая же, как на фотографиях в квартире у Лу. Винсент, наверное, ее и сама бы узнала, если бы не усталость. Или недомогание. Может, и то, и другое. Она начинает плохо себя чувствовать, но все равно улыбается Лизетт и говорит, как обожает Лу.

– Но ты ведь скоро уезжаешь из Парижа? Что будет? – спрашивает Лизетт. Лу смотрит на Винсент, и ей кажется, что все вокруг ждут от нее ответа на этот вопрос, но она его не знает. Пока не знает. Не знает, и все тут!

– Ты подала заявление, чтобы получить вид на жительство? – спрашивает Мина.

– Нет пока, – покрываясь потом, говорит Винсент.

– Когда истекает твоя рабочая виза? – продолжает Мина. Теперь она говорит с Винсент профессиональным тоном, будто она и есть тот теряющий терпение человек за стойкой в посольстве, а Винсент – тупая, запутавшаяся американка.

– Э-э, скоро. До конца этого месяца.

Она так и не поговорила о визе с мистером Лораном, и хотя и пыталась прочитать онлайн правила, но все было так запутано, что она бросила свои попытки.

– Тогда подавать уже поздно. Тебе, разумеется, обязательно надо пойти и удостовериться, потому что я не до конца уверена… но ты, видимо, слишком затянула, – говорит Мина.

– Здесь могут быть какие-то ходы, ведь квартира принадлежит твоим родителям. Давай, я тебе помогу? – вступает Батист. Агат вторит ему, выражая те же чувства.

– Куда бы ты ни отправилась, брата тебе придется взять с собой, иначе он с ума сойдет! – с жаром говорит Лизетт, улыбаясь ему. Лу тоже улыбается, но Винсент понимает, что он расстроен.

* * *

Она прощаются со всеми и отрываются от группы. Лу молчит.

– Забыла поговорить с мистером Лораном о визе. Я что-нибудь придумаю, – коснувшись его руки, говорит она.

– Или… ты уедешь, и я тебя больше никогда не увижу, – лавируя между велосипедом и двумя низкими столбиками на тротуаре, говорит Лу.

– Нет, Лу. Нет. На это ушло время, но теперь я действительно чувствую себя парижанкой. Ушло чувство вины, что я недостаточно знаю французский, потому что теперь я его знаю довольно хорошо! Когда я приехала сюда в прошлом году, я волновалась каждый раз, когда шла в pharmacie, а вот пришла туда недавно и с тем же парнем все время говорила на французском. И хотела тебе об этом рассказать! Просто у меня в мозгу должна была открыться дверка… и теперь она распахнута настежь. Неужели ты правда думаешь, что я хочу отсюда уехать? – Винсент обводит рукой все вокруг. Все. Она прожила в Париже почти год, и сейчас они идут по rue des Archives, которая здесь с тринадцатого века. Париж – живое и дышащее существо, обхватившее ее своими щупальцами.

Сегодня она слишком устала, чтобы долго ходить.

– Тогда провожу тебя до дома, – останавливаясь, говорит он и протягивает ей руку.

Когда они оказываются в квартире, ей уже совсем нехорошо. Она идет в ванную почистить зубы и умыться. Когда она заканчивает, Лу в нижнем белье лежит у нее на кровати и листает книгу стихов Филлис Уитли.

– Как романтично выйти из ванной и увидеть, что ты в постели читаешь стихи. Спасибо, – говорит Винсент. Помазав руки кремом, она забирается под одеяло. Он кладет книгу на тумбочку и залезает к ней.

– Мы поссорились? Думаю, что нет, но такое чувство, что да.

– Прости, что у тебя такое чувство. Я не думаю, что мы поссорились. Просто я устала и не очень хорошо себя чувствую, – говорит она и выключает свет.

Они ложатся «ложкой» и засыпают.

Утром Лу готовит ей тост и чай и хочет удостовериться, что с ней ничего не случится, если он уйдет поиграть в парке в футбол, но если что, он никуда не пойдет. Она заверяет его, что все в порядке. Просто все вместе, видимо, дало такой эффект. Она почти всегда после самолета заболевает, плюс смена часовых поясов и ПМС, не говоря уже о последствиях встречи в Нью-Йорке со всей семьей. Все это настигло ее, и она ужасно себя чувствует.

Лу говорит, что принесет потом поесть и может помочь, если у нее есть работа.

Когда он уходит, она радуется тишине.

Она еще какое-то время спит. Потом звонит по FaceTime Олив, которая никак не