2666 - Роберто Боланьо

он больше не видел, да и с Барри Сименом вряд ли когда-либо теперь пересечется…

Проснулся Фейт до рассвета.

До отъезда он зашел в единственный приличный книжный магазин в Детройте и купил «Работорговлю» Хью Томаса, экс-преподавателя Королевской военной академии Сандхерст. Потом пошел по Вудворт-авеню и прогулялся по центру города. Позавтракал чашкой кофе и гренками в греческом квартале. От более сытных кушаний отказался, и официантка, блондинка лет сорока, спросила, уж не болен ли он. Фейт сказал, что у него проблема с животом. Тогда официантка забрала чашку с кофе, которую уже успела принести, и сказала, что сейчас подаст нечто более подходящее случаю. И вскоре возникла перед ним с чашкой взвара из аниса и пеумуса, который он никогда в жизни не пробовал и поначалу решительно отверг.

— Тебе лучше выпить это, а не кофе, — сказала официантка.

Она была высокая и стройная, с очень большой грудью и красивыми бедрами. Черная юбка, белая блузка, туфли без каблуков. Несколько мгновений они смотрели друг на друга в молчании, в выжидательной тишине, а потом Фейт пожал плечами и принялся за отвар, отпивая глоток за глотком. Вот тогда официантка улыбнулась и пошла к другим клиентам.

В гостинице, уже готовясь съехать, он обнаружил на автоответчике сообщение из Нью-Йорка. Какой-то незнакомый голос просил его созвониться с начальником своего отдела или начальником спортивного отдела как можно скорее. Он спустился в вестибюль и позвонил. Трубку взяла его соседка по столу, сказала подождать — она попытается отыскать завотдела. Через некоторое время голос, который ему не был знаком и представился как Джефф Робертс, начальник спортивного отдела, начал говорить о боксерском поединке. На ринге Каунт Пикетт, сказал он, а у нас поблизости ни одного репортера. Чувак звал Фейта Оскаром, словно они много лет были закадычными друзьями, и все говорил и говорил о Каунте Пикетте, многообещающем парне из Гарлема в полутяжелом весе.

— А я тут при чем? — удивился Фейт.

— Ладно, Оскар, — сказал начальник спортивного отдела, — ты же прекрасно знаешь: Джимми Лоуэлл умер, и мы так и не подыскали ему замену.

Фейт подумал: бой наверняка будет в Детройте или Чикаго, а побыть далеко от Нью-Йорка в течение нескольких дней — неплохой план.

— Ты хочешь, чтобы я сделал репортаж?

— Так и есть, дружище, — сказал Робертс, — страничек пять: самое важное о Пикетте, собственно поединок и что-нибудь из местной экзотики.

— А где состоится поединок?

— В Мексике, дружище, — сообщил начальник спортивного отдела, — и имей в виду: у нас командировочные побольше, чем у вас.

Собрав чемодан, Фейт в последний раз отправился навестить Симена. Старика он застал за книжкой — тот читал и делал какие-то пометки. Из кухни доносился запах специй и овощной поджарки.

— Я уезжаю, — сказал он. — Вот, зашел попрощаться.

Симен спросил, есть ли у него время, чтобы поесть.

— Нет, увы, — отозвался Фейт.

Они обнялись, и Фейт спустился по лестнице, прыгая через три ступеньки, словно бы ему не терпелось скорее выскочить на улицу, — ни дать ни взять мальчишка в предвкушении свободного вечера в компании друзей. За рулем машины, мчавшей его в детройтский аэропорт Вейн-Каунти, он задумался: странные какие-то книги у Симена — вот эта «Краткая французская энциклопедия», а еще книга, которой он не видел, про нее Симен говорил, что прочел в тюрьме — «Краткое собрание сочинений Вольтера». Тут Фейт расхохотался.

В аэропорту он купил билет в Тусон. В кафетерии сел за барную стойку и, опершись на нее локтями, стал ждать; и вдруг вспомнил сон, который ему приснился ночью: туда заявился Антонио Джонс, умерший уже несколько лет тому назад. И так же, как и тогда, Фейт спросил себя: отчего же тот умер? И сам же ответил на свой вопрос: от старости. Однажды Антонио Джонс, идя по улице в Бруклине, почувствовал, что устал, присел на тротуар и через секунду прекратил свое земное существование. Наверное, и с матерью произошло нечто подобное, подумал Фейт, но в глубине души знал — это не так. Самолет взлетел, и над Детройтом тут же загремела гроза.

Фейт открыл книгу того белого, что преподавал в Сандхерсте, и начал читать с 361-й страницы: «За дельтой Нигера африканский берег наконец снова поворачивает к югу и там, в Камеруне, ливерпульские торговцы занялись работорговлей. Затем около 1780 года они проникли еще дальше на юг, к реке Габон, к северу от мыса Лопес, и стали поставлять рабов оттуда. Преподобный Джон Ньютон говорил, что в этих местах „люди самые человечные и утвержденные в моральном законе, и таких не сыскать более во всей Африке”. Но прямо напротив того берега голландцы давно заняли остров Кориску (что в переводе с португальского значит ”молния”), сделав его центром своей торговли, правда, не только и не столько рабами». Потом Фейт увидел иллюстрацию — одну из многих, книга ими изобиловала — где был изображен Эльмина, португальский форт на Золотом Берегу, занятый датчанами в 1637 году. В течение трехсот пятидесяти лет Эльмина была центром экспорта рабов. Над фортом — и над вспомогательной крепостцой на вершине холма — развевался флаг, который Фейт не сумел опознать. Интересно, какого королевства это флаг? Такие мысли возникли в его голове, а потом глаза закрылись, и он заснул с книгой на коленях.

В аэропорту Тусона он взял напрокат машину, купил карту дорог и выехал из города курсом на юг. Наверное, сухой воздух пустыни разбудил его аппетит, и Фейт решил остановиться у первого же ресторана на дороге. Два «Шевроле-Камаро» одного года и одинакового цвета, сигналя, обогнали его. Наверное, устроили гонки. Кузова блестели под аризонским солнцем, а двигатели у них были наверняка форсированные. Он проехал мимо крошечного ранчо, где торговали апельсинами, но не остановился. Оно находилось где-то в ста метрах от дороги, а прилавок с апельсинами — старенькая бричка с навесом и большими деревянными колесами — стоял у обочины, им занимались двое мексиканских детишек. Через несколько километров Фейт увидел впереди заведение под названием «Эль-Ринкон-де-Кочисе» и запарковал машину на большом пустыре рядом с заправкой. Два «камаро» уже стояли рядом с флагом (верхняя полоса красная, нижняя — черная, а в середине белый кружок с надписью «Автоклуб Чирикауа»). Поначалу он решил, что хозяева «камаро» индейцы, но потом понял, что это абсурдно. Фейт расположился в углу, рядом с окном, из которого хорошо видел свою машину. За соседним столом сидели двое мужчин. Один был молодой и высокий, похожий на преподавателя информатики: он улыбался и время от времени подносил к лицу руки — то ли от удивления, то ли в ужасе, то ли еще отчего-то. Лица другого мужчины Фейт не видел, но тот явным образом был