Миг возмездия - Эрик Фрэнк Рассел

двойники не равны. Юстас занимает лидирующее положение. В сущности он — господин материального раба, но проявляет свое господство так тонко, что раб первый же станет это отрицать.

Он испытующе взглянул на Лиминга, но тот сжал губы и ничего не сказал. «Ах ты, хитрая бестия, — подумал Лиминг, — если ты пытаешься вызвать меня на спор, то у тебя ничего не выйдет. Оставайся в заблуждении, что ты взвесил меня на весах и обнаружил недовес. Нет ничего страшного в том, что меня считают менее развитым, чем плод моего же собственного воображения».

Теперь, уже явно лукавя, Паллам закинул еще одну удочку:

— Когда ваш Юстас берет на себя миссию мести, то он поступает так потому, что ни вы, ни другие земляне не можете сами свершить наказания?

— Приблизительно так, — осторожно подтвердил Лиминг.

— То есть он действует только тогда, когда вы или закон бессильны?

— Он берется за дело, когда это необходимо.

— Вы что-то скрываете. Нужно выяснить вопрос до конца. Если вы или ваши товарищи могут сами кого-то наказать, и приводят приговор в исполнение, то станет ли еще кто-то из Юстасов его наказывать?

— Нет, — ответил Лиминг, беспокойно ерзая.

— А если вы сами не можете кого-то наказать, то вмешивается ли тогда Юстас, чтобы привести приговор в исполнение?

— Только в том случае, если оставшийся в живых землянин пострадал безвинно.

— Тогда Юстас пострадавшего действует от лица своего двойника?

— Да.

— Прекрасно! — сказал Паллам. Он наклонился вперед и, пристально глядя на собеседника, зловеще произнес: — А теперь предположим, что ваш Юстас найдет вескую причину, чтобы наказать другого землянина. Как тогда поступит Юстас жертвы?

Глава 10

Западня была расставлена ловко и основана на знании того факта, что ответы на вопросы, касающиеся реальных, знакомых повседневных вещей, должны даваться автоматически, почти без раздумий. Обманщику же для поиска спасительной лжи всегда нужно какое-то время, чтобы найти правдоподобный ответ. По их расчетам, Лиминг должен был попасться. И если этого не случилось, то вовсе не из-за его особой сообразительности.

Мысли его все еще беспорядочно кружились, а рот уже открылся, и из него сами собой вылетали слова:

— Да ничего особенного.

На какой-то безумный миг он даже подумал, уж не сам ли Юстас пожаловал сюда, чтобы разделить их компанию?

— Почему же?

Воодушевленный тем, что быстро нашел нужный ответ, Лиминг предоставил ему полную свободу.

— Я уже говорил вам и повторяю еще раз: никто из Юстасов не обратит внимания на воображаемую обиду. У землянина, виновного в преступлении, нет никакого повода для жалоб. Он сам навлек на себя месть, и только сам может себя спасти. Если он не любитель неприятностей, тогда ему нужно понять это и исправить то зло, которое он кому-то причинил.

— А его Юстас будет принуждать или подталкивать своего двойника к совершению поступка, необходимого для того, чтобы отвести наказание?

— Я сам никогда не был в роли преступника, — с глубочайшим достоинством ответил Лиминг, — и не могу сказать по этому поводу ничего определенного. Думаю, не очень погрешу против истины, если скажу, что земляне потому ведут себя в рамках правил, что их вынуждают к этому Юстасы. У них просто нет выбора.

— А если подойти с другой стороны, — могут ли земляне заставить Юстасов вести себя в рамках правил?

— Тут не нужно никакого принуждения. Юстас всегда прислушивается к доводам партнера. И действует в рамках общепринятых понятий о справедливости.

— Я ведь уже говорил, — сказал Паллам в сторону, обращаясь к коменданту, — что этот землянин — подчиненный. — И он снова обратился к пленнику: — Все то, что вы нам рассказали, вполне приемлемо, так как соответствует действительности — до определенной степени.

— Что значит «до определенной степени»?

— Дайте мне закончить, — попросил Паллам. — Я не вижу никакой видимой причины, по которой Юстас преступника позволит, чтобы его двойника довели до самоубийства. Поскольку они — существа, независимые от окружающих, и, наоборот, тесно связаны друг с другом, бездеятельность Юстаса противоречит основному закону самосохранения.

— Никто не заканчивает жизнь самоубийством, пока не сдвинется.

— Пока что?

— Пока не сойдет с ума, — пояснил Лиминг. — Ведь сумасшедший ни на что не годен. Для Юстаса он все равно, что умер. Нет смысла его оберегать или мстить за него. Юстасы имеют дело только с нормальными.

Паллам ухватился за это и взволнованно спросил:

— Так значит, та польза, которую они извлекают из двойников, таится в умах землян? Может быть, они берут от вас необходимую для себя умственную энергию?

— Вот уж не знаю.

— А бывает, что вы устаете от своего Юстаса? Чувствуете изнеможение, может быть, даже, некоторое отупение?

— Да! — восторженно подхватил Лиминг. — Вы совершенно правы!

Сейчас он с огромным удовольствием придушил бы этого Юстаса.

— Я бы изучал этот феномен месяцами, — обратился Паллам к коменданту. — Невероятно интересная тема! У нас нет никаких данных о симбиотической связи у живых организмов, кроме растений и шести видов низших злаков. И вдруг — обнаружить ее у высших позвоночных, причем разумных, да еще один из двойников невидимый! Замечательно, поистине замечательно!

На лице коменданта застыло воодушевление, хотя он понятия не имел, что вызвало у собеседника такой восторг.

— Дайте ему прочитать рапорт, — напомнил Паллам.

— Из латианского сектора получено сообщение от нашего офицера связи, полковника Шомута, — сообщил Лимингу комендант. — Шомут знает космоарго. Он допросил множество пленных землян без помощи латианского переводчика. Мы дали ему еще кое-какие дополнительные сведения, поэтому результат очень важен.

— А вы что ожидали? — небрежно бросил Лиминг, в душе сгорая от любопытства.

Не удостоив его вниманием, комендант продолжал:

— Он сообщил, что большинство пленных отказались отвечать на вопросы или давать какие бы то ни было объяснения. Они решительно молчали. И это вполне понятно. Они никак не могли поверить, что у них не пытаются выведать военную тайну. Никакие уговоры полковника Шомута не помогли — они так и не раскрыли рта. — Он вздохнул при мысли о таком упрямстве. — Но кое-кто все же заговорил.

— Любители поболтать везде найдутся, — заметил Лиминг.

— Некоторые офицеры заговорили, и среди них капитан крейсера Томпас… Томпус…

— Томас?

— Да-да, именно так. — Повернувшись в