Алый король. Разделенная душа - Грэм Макнилл

Никаких меток, кроме обозначений Безмолвного Сестринства.

— Да, точно десятая, — растянуто прохрипел Хатхор. В его влажном сипе ничего не осталось от прежнего голоса с идеально выверенными интонациями.

Легионер потянулся к рычагу ставня, но у него подогнулись ноги. Маат сполз по двери, чувствуя, как его способность противостоять вырождению слабеет, а проклятие, затаившееся внутри его тела, наслаждается этим. Если бы адепт не принадлежал к Павонидам, то уже давно уступил бы напору аномальной эволюции.

Хатхор поднял руку, которая с треском изгибалась под неестественными углами, но не достал до рычага. По щекам воина потекли кислотные слезы, прожигающие плоть до костей.

— Нет, я не могу умереть вот так… — заклокотал Маат.

— И не умрешь, как мне сказали, — произнес кто-то позади легионера, поднимая его на ноги. — Думаю, ты еще нужен тому существу.

Прищурившись, Хатхор увидел размытый силуэт мечника Детей Императора в полном доспехе. Он смотрел на павонида сверху вниз, с сардонической ухмылкой на пси-измененном лице в обрамлении белых, как кость, волос.

Маату померещилось, что в теле Люция извиваются два змееподобных создания. Возможно, из-за жара в мозгу или бешено скачущих мыслей у него начались галлюцинации.

— Что… ты… тут… делаешь? — выдавил Хатхор.

— Не даю тебе погибнуть, — ответил мечник. Открыв люк, он затащил павонида в трюм.

Адепт ощущал, как на спине у него ворочаются опухолевые наросты, выпирающие из плоти, словно грибы-трутовики. Даже способности павонида уже не могли остановить столь быструю мутацию, и он только кричал от боли.

— Держись, — велел Люций. — Здесь все, что тебе нужно.

Отпрыск Магнуса сощурился, стараясь разобраться во множестве перекрывающихся картин. В десятом трюме, как и в первых девяти, теснилось не меньше сотни обреченных душ. Запуганные, отощавшие, больные, грязные… После отбытия с Камити-Соны прошли недели, а легионеры Тысячи Сынов никак не заботились о псайкерах.

— Делай так, как оно показывало, помнишь? — спросил мечник.

Хатхор Маат просто кивнул: его губы и язык так страшно распухли и вздулись, что мешали говорить. Неизвестно, близость ли избавления придала воину сил, или у него еще оставался последний нетронутый запас решимости, но он сумел доковылять до перепуганных узников.

Павонид рухнул на колени возле неподвижного мужчины, худого как скелет. Тот посмотрел на Хатхора с жалостью.

Сочувствие смертного разъярило Маата, и он всадил обе кисти ниже груди человека. Пальцы с глазами на кончиках пробили неожиданно размягчившуюся плоть. Изрекая чужеродные слова, которым научил его Афоргомон, легионер надавил.

Эффект оказался мгновенным.

Мужчина забился в конвульсиях, его кожа вспучилась и растянулась. Неудержимые наросты в мгновение ока вырвались из тела, почти вывернув его наизнанку. Хатхора оросило мелкими брызгами крови, и воин почувствовал, что восставший организм понемногу сдает позиции.

Исполнившись новых сил, Маат перешел к следующему пленнику. Страх укрепил смертного настолько, что он сумел отодвинуться; легионер быстро догнал его и вытолкнул из себя еще больше искаженной плоти. Через считанные секунды Псайкер скончался, извергнув в Хатхора обильную струю кровавой рвоты.

Ободренный успехом, воин пополз к третьей жертве. На него упала тень Люция.

— Возьми лучше этого, — посоветовал мечник, бросив к Маату перепуганного подростка. — У него тело моложе и выносливее, чем у прочих.

Кивнув, адепт погрузил обе ладони в живот плачущего паренька. Хатхор сбрасывал мутации в узника, пока тот не превратился в мешок плоти, который даже отдаленно не походил на человека, но продолжал хныкать и неразборчиво бормотать.

— Еще, — произнес павонид. — Мне нужно еще.

Ставень с лязгом опустился. Еще недавно он служил дверью в грузовой отсек, теперь — в покойницкую. Внутри остались только мертвецы.

Гладкая кожа Хатхора Маата блестела от распирающей его жизненной энергии. Он обрел тело легионера в расцвете сил и ни в чем не уступал Люцию. Его переполняла та же самая мощь, что и в первый день возвышения до Астартес, когда воину казалось, что он способен в одиночку победить любого врага в Галактике.

Глубоко вздохнув, Хатхор вытянул руки перед собой.

— Трон, я просто ожил! — объявил он.

Мечник включил на пульте управления автоматическую продувку трюма. В отсеке зашумело очистительное пламя, испепеляющее сотни трупов, и струя жаркого воздуха выгнула ставень. Через пару мгновений дверь вогнулась: внутри открылись заслонки, и улетучившаяся атмосфера унесла груды праха в пустоту.

Маат покрутил кистями, проверяя, не упустил ли хоть мельчайшее проявление мутаций. Ничего не отыскав, он широко улыбнулся.

— Я снова прекрасен, — подытожил Хатхор.

— Да, — неохотно согласился Люций, — но мы с тобой оба знаем, что у красоты есть своя цена.

— Называй любую.

Отпрыск Фулгрима гортанно усмехнулся.

— Оно знало, что ты так скажешь. Только имей в виду: когда придет время вернуть долг, не вздумай нарушить обещание. От такого заимодавца не сбежишь.

— Не бойся, — с уничтожающим презрением улыбнулся Маат, — какой бы ни оказалась чертова цена, я заплачу ее с радостью.

Люций вплотную подошел к нему.

— Проклятая книжища, которую таскает с собой Ариман, — произнес мечник.

Хатхор отступил на шаг.

— «Книга Магнуса»? Зачем она тебе?

— Мы перепишем ее.

Йасу Нагасене не нравилась «Аретуза».

Звездолет окружала маскировочная завеса лжи; корабль скрывал свое предназначение, будто стыдился его. Агент почувствовал это, как только впервые поднялся на борт, и с тех пор ощущение не исчезло — пожалуй, даже усилилось.

«Аретуза» во всех смыслах была холодной и безжизненной: за работой ее систем наблюдала команда, в основном состоящая из автоматонов, с минимально допустимым количеством смертных членов экипажа.

Ни Йасу, ни Пром не желали задерживаться на Аг-хору, поэтому их космолеты отправились в путь сразу же после того, как разбомбили исполинскую гору и стерли в порошок амфитеатр Циклопа. Сейчас «Аретуза» и «Дорамаар» висели на низкой орбите безымянного газового гиганта в соседнем субсекторе. Их хозяева не знали, куда отправляться дальше.

С проводником, который довел их до Агхору, они уже не могли советоваться без риска.

Во всяком случае, пока.

По пути из посадочного отсека Нагасену эскортировали два киборга — безоружные, но агент все равно не сводил с них глаз и держал правую руку на кобуре волкитного пистолета. Измена автоматонов на арене дорого обошлась имперцам. Умвельт Икскюль уверял, что очистил ядро памяти каждой машины, однако Йасу знал: предавший однажды может предать вновь.