Алый король. Разделенная душа - Грэм Макнилл

— Именно. — Советник сознавал, что речь идет лишь о его грезах, но не мог удержаться от обсуждения возможного светлого будущего. — И, чьим бы триумфом ни завершилось восстание Луперкаля, мы сохраним достаточно знаний, чтобы отстроить разрушенное, и достаточно мудрости, чтобы верно применить их. Какие бы ошибки или недопонимания ни случались в прошлом, мы еще можем спасти грядущее и повторно подарить человечеству Объединение.

— Ты наивен, если в самом деле так считаешь, — ответил Анкху, и в мысли Амона проник червячок сомнений — капелька яда, упавшая в колодец. — Легион Тысячи Сынов навеки проклят в глазах будущих поколений, и этого уже не изменить. Но, пусть заветы нашего предательства и сохранятся в веках, они незначительны по сравнению с наследием, которое вы оставите для умных и искусных людей, способных им воспользоваться. Вспомни мои слова, когда он будет делать выбор!

Советник судорожно вздохнул и отдернул руки от глыбы, словно обжегшись. Видение рассеялось, Анкху Анен и другие воины-ученые исчезли, оставив Амона одного в мастерской, полной отголосков…

Нет, не одного. Легионер ощутил чье-то присутствие.

Поднявшись, он развернулся и увидел на балконе фигуру, в которой безошибочно угадывался его генетический прародитель. Алый Король, облаченный в доспехи и закутанный в темно-бордовую мантию с меховой оторочкой, стоял, понурив голову и опустив плечи. В его ауре отражалась растерянность.

Амон, мгновенно встревожившись, спустился до третьего Исчисления, и фантомы его незабытых друзей развеялись, будто утренняя дымка.

Выйдя на балкон, он встал рядом с отцом. Даже сгорбленный под бременем великого труда, Магнус возвышался над советником, но держал себя иначе, чем во время их беседы на берегу мирового океана-Планетария.

Циклоп обводил взором хаотичные владения легиона: его разум странствовал в краях, невидимых глазу. Наконец примарх взглянул на воина, и тот уловил кратчайшее замешательство отца: Алый Король не сразу вспомнил, как зовут сына.

— Ах да, Амон, — кивнул Магнус. — С кем ты там разговаривал?

— Ни с кем. Просто вспоминал.

— Кого же?

— Анкху Анена.

Биополе Циклопа засветилось добротой.

— Куда же ушел этот старый вздорный прохвост? Я бы хотел повидаться с ним.

Советник не сразу нашелся с ответом. По ауре его отца расползался тот же самый туман, что и перед исчезновением примарха в Великом Океане.

— Страж библиотеки погиб, мой господин. Его здесь не было, я беседовал с призраком минувшего.

— Погиб?..

— На Просперо.

Алый Король вновь кивнул и медленно выдохнул.

— Да, конечно, ты прав. Я помню, он умер… На Просперо. Мне кажется, я живу в каком-то жутком кошмаре и не могу проснуться… Анен точно погиб?

— Точно, мой господин.

Магнус закрыл лицо руками.

— Все угасает, Амон. Все, что составляет меня, рассыпается в прах. Скоро не останется ничего. Зачем ты вернул меня сюда? Зачем?!

Примарх резко повернулся к сыну, и тот едва скрыл печаль при виде лица Алого Короля, искаженного гневом и смятением. Подняв руку, советник взял отца за предплечье и передал ему немного своих сил.

— Мой господин, я…

— Не трогай меня! — огрызнулся Циклоп. Амон ощутил, что в пальцах гиганта накапливается гибельная энергия. — Я тебя не знаю!

Отступив, легионер успокаивающе поднял руки.

— Я — Амон, — ровным, спокойным голосом произнес он. — Ваш советник.

— Нет, я узнал бы его, — возразил Магнус. — Кто ты такой?

— Меня зовут Амон. Я ваш друг. Вы забыли?

Алый Король судорожно вздохнул, и его биополе немного очистилось от липкого тумана. Он медленно опустил голову.

— Конечно, Амон. Теперь вспомнил.

Примарх снова повернулся к беспорядочному пейзажу, открывающемуся с пирамиды советника, и так крепко сжал бронзовый поручень, что на том появились вмятины. Мир внизу словно бы пылал: на горизонте ярились эфирные бури, в горах сверкали молнии тошнотворных цветов.

— Я понимаю, что должен знать этот мир, но вижу его как будто впервые, — признался Циклоп. — Скажи, как он называется?

— Кажется, ему подходит только одно имя — Планета Чернокнижников.

По щеке Магнуса скатилась слеза.

— Ничего не помню, — с тоской проговорил он. — Названия утратили для меня смысл.

На борту «Озирис-Пантеи» имелось лишь одно место, где Азек не испытывал отупляющего чувства внутренней пустоты. Сейчас воин поднимался туда через верхние ярусы Черного корабля, и его блестящий посох цвета слоновой кости равномерно постукивал по железному покрытию палуб.

По транзитным коридорам и сводчатым залам для испытаний разносились умоляющие шепотки фантомов. В тенях бормотали бесплотные голоса, надоедливые, как навсегда засевшие в глазу песчинки. Духов привлекала мощь, поселившаяся в хеке Аримана; они ненавидели эту силу, но слетались к ней, словно мотыльки на огонь.

Псайкер ощущал, что космолет презирает его и подобных ему.

— Как только мы достигнем цели, я зашвырну этот корабль в сердце звезды, — пообещал Азек измученным теням, что скользили по некрашеным железным переборкам. Легионер понимал, что проклинать судно, несущее тебя через Имматериум, — к неудаче, но ему ответила лишь волна одобрительного шелеста.

«Книга Магнуса» осталась на мостике, прикованная цепью к капитанскому пюпитру управления. Сейчас за ним стоял Игнис, которому Ариман временно передал командование. Азеку крайне не хотелось разлучаться с огромным томом, но всякий раз, когда он задерживался возле гримуара, осколок души отца словно бы всплывал из недр сущности воина, что оборачивалось мучительными для Аримана последствиями.

Алый Король направлял звездолет, давая указания сыну, однако никто в кабале не имел ни малейшего представления о конечном пункте маршрута или о том, как долго продлится перелет. Санахта и Игниса подобное не тревожило, но вот Хатхор Маат постоянно просил разрешения заглянуть в «Книгу Магнуса». Он как будто надеялся отыскать там некую подсказку, пропущенную корвидом. Толбек устроил в одном из отсеков нечто вроде оружейной и теперь пропадал там, бесконечно начищая оружие или полируя броню притирочными порошками.

Что до Афоргомона, то после отбытия с Семи Спящих демон одиноко бродил по неосвещенным переходам корабля, что вполне устраивало Азека.

Чем реже он будет встречаться с ёкаем, искусственная плоть которого постепенно становилась все чернее, тем лучше.

Co стороны обшивки по исполинскому корпусу звездолета прокатывались скрипы и скрежет — течения Великого Океана несли «Озирис-Пантею» в неопределенное будущее.

Ариман завернул в широкий коридор, вдоль которого тянулась шеренга запыленных изваяний. Лица статуй скрывали капюшоны, а над ними висели треугольные геральдические щиты с эмблемами различных правящих домов Навигаторов Терры. Каждую из гербовых пластин обтягивала черная ткань, как при трауре.