Терновая ведьма. Исгерд - Евгения Спащенко

Но залы и светлицы словно вымерли. Сколько бы ни рыскала по ним принцесса, натыкалась лишь на залежи ржавого хлама, некогда бывшего оружием, и кучи мусора. Длинные трапезные столы сплошь покрывала грязь, всюду царило запустение.

— Тааль, — наконец решилась нарушить могильную тишину Нзольда. — Хёльмвинд!

Рыхлые стены мигом впитали эхо, с потолка с противным хлюпаньем сорвалась дюжина мутных капель.

— Есть здесь кто-нибудь?

Тщетно было ждать ответа. Щупальца коридоров извивались до бесконечности, путницу по-прежнему окружали сырость да прилепившиеся к сводам улитки.

Так она и скиталась, вздрагивая при каждом шорохе, про себя отсчитывая гулкие удары сердца. Кое-где в напольных чашах теплились искорки торфяного пламени. Обнаружив такой светильник, принцесса старалась набрать горючего для маленького самодельного факела. Но сердцевина его быстро выгорала, и по большей части колдунья продвигалась в потемках.

Наконец стало очевидно, что на верхних уровнях заложников утопленниц нет. Если те и доставили их, как велено, то заперли в каком-нибудь стылом закутке. Именно так поступил бы Давен Сверр. Но вот беда: переходов в его чертоге не счесть. Какой из них выведет к нужной камере?

Раздобыв новую порцию топлива, принцесса чиркнула кресалом по кремню, запасливо хранившемуся в ее кошеле, и с третьего раза высекла искру. Торф задымился, рождая бледный голубой свет. С ним спускаться в покрытые мраком туннели было не так жутко.

Цок-цок — отстукивали по камню каблуки. Стараясь не оглядываться поминутно, Изольда забиралась все глубже, поднося светильник то к одному, то к другому зарешеченному окошку. Толку от этого было мало, ведь при таком слабом освещении дальние очертания клетушек четче не становились. Но принцесса верила: спутники ее непременно отзовутся, заслышав шаги. Обшаривать каждую запертую на засов тюрьму она остерегалась: вдруг наткнешься на пожелтевшие кости.

— Бам-м, — нарушил невеселую прогулку отчетливый стук. За ним последовал другой, третий. Будто кто-то колотил по прочной двери, стремясь вырваться наружу. Кровожадные стражи, которыми в прошлом похвалялся болотник? Обезумевшие от долгих лет на цепи узники?

Пристыдив себя за трусость, терновая колдунья встряхнулась и заспешила на звук. Вдруг это Хёльмвинд или Таальвен Валишер пытаются освободиться, пока она здесь трясется от страха?

Принцесса немедля перешла на бег. Узкий коридор вихлял как безумный. К счастью, несмолкающий грохот направлял точнее карты. И вот Изольда оказалась у нужной камеры.

— Хёльмвинд?

Чудилось, что секунду назад из-за двери долетали шипящие ветряные проклятия.

— Погоди немного, сейчас я тебя выпущу. — Вдев ножку факела в ржавое кольцо на стене, она примерилась к толстому тяжелому запору, которым запечатали тюремную дверь.

— Ис-с… — оживились по другую ее сторону в предчувствии свободы.

Услышав этот шепот, Изольда невольно замерла и попятилась.

— Хёльм… Это правда ты?

Из пересечения прутьев в верхней части створки высунулись тонкие черные пальцы и по-паучьи поползли вниз. Острые коготки тоненько заскребли по клепанному металлом дереву.

— Ис-с…

Принцесса в ужасе вжалась в осклизший камень за спиной. Чудо, что она не успела сдвинуть злополучный засов. Хоть бы он оказался зачарованным и выдержал натиск неведомого пленника.

Сообразив, что выпускать его не собираются, обитатель темницы взвыл утробно, остервенело забился. От тряски створка заходила ходуном.

Этого оторопевшая колдунья вынести не смогла и, проглотив рвущийся из горла вопль, наугад бросилась в темноту. Налево, направо, вверх по крутым лестницам — куда угодно, лишь бы не видеть, как крадутся пальцы-соломинки по щербатым доскам.

Провалы боковых туннелей так и мелькали, ноги несли не разбирая дороги. Несколько раз она падала, но мигом вскакивала, не замечая боли. И с каждым новым витком в расширенных зрачках сгущалась чернота растревоженной магии.

Наконец вдалеке показался просвет. С утроенным рвением Изольда завернула за очередной поворот и с разбегу налетела на что-то живое и мягкое.

— У-у-у! — взвыло у нее под боком, когда колдунья в панике заслонилась руками. Разозленные сливовые колючки змеями потянулись к противнику, оцарапали незащищенную плоть.

— Чтоб тебе подавиться! — заорал болотный король, откатываясь назад. Поначалу он подумал, что его настигла кикимора, вооруженная острыми кривыми когтями, и наперед простился с жизнью. Но скоро выяснилось, что никто не собирается кромсать его грудь на части. Вместо приземистой туши чудовища в сумрачной тени распласталось худосочное девичье тельце.

— Глазам своим не верю! — И без того длинное лицо вытянулось еще больше. — Терновая ведьма?

Потерявшая на время контроль Изольда пошевелилась. Зрение, слух медленно возвращались, а волшебные ветви, напротив, прятались под кожу.

— Давен Сверр? — Опершись на колени, она удивленно заморгала, поползла к нему. Побледневший болотник тут же выхватил из-за пояса тупой обломок тесака.

— Не приближайся!

Похоже, за месяцы, что Давен Сверр провел в собственном чертоге в облике человека, нервы его совсем разладились. Немудрено.

— Я — не угроза тебе, — постаралась урезонить его колдунья, заправляя за ухо кудри, растрепавшиеся от бега. — Опусти свой нож.

— И не подумаю. — Опираясь на стену, болотник тяжело поднялся, заковылял в глубь зала. — Наверняка ведьмовская натура возжелала большего вероломства, чем то, что уже свершилось. Потому ты явилась убить меня!

— О каком коварстве ты ведешь речь? — Принцесса и сама выпрямилась, невзначай нащупала ветряной клинок в сапоге. — Я лишь выполнила твое пожелание.

— Ты прокляла меня! — Бывший болотный король оскалил мелкие зубы.

— Разве не этого ты хотел?

— Нет! — Осунувшееся лицо заострилось сильнее. — Я мечтал стать человеком, а не утратить силу.

— Боюсь, одно без другого никак не воплотить.

— И ты не озаботилась сообщить мне раньше?!

На мгновение гнев, что копился в закромах его души не один день, превратил Давена Сверра в прежнего властителя, скорого на расправу. Это избавило принцессу от остатков непрошеной жалости.

— Когда же я должна была во всем тебе признаться? — сжала кулаки она. — В минуту, когда ты топил в пучине моих друзей или угрожал смертью мне самой?

Болотник осекся. Первый шок минул, и до него помалу дошло, что швыряться необдуманными обвинениями — не только бессмысленно, но и опасно. В конце концов, перед ним тьер-на-вьёр, пусть и выглядящая как тощая девчонка. Не лучше ли выведать, что за заботы привели ее на дно омута?

Переменив позу на более расслабленную, он утер царапину на щеке рукавом и нехотя протянул: