80000 километров под водой - Жюль Верн

И, говоря это, Консель поднес руку к глазам.

— Но что с тобой, друг мой?

— Я ослеплен!

Я невольно повернулся к окну, но тотчас же отвел глаза, так как был не в силах выдержать ослепительный блеск.

Я понял, что произошло. «Наутилус» полным ходом тронулся вперед. Отблески прожектора, спокойно мерцавшие, пока мы стояли на месте, слились в яркие полосы. Сверканье миллиардов бриллиантов слилось, а один сноп, и «Наутилус» мчался среди переплетения блистающих молний.

Тут ставни салона закрылись. Ослепленные, мы прижимали руки к глазам, перед которыми всплывали концентрические светящиеся круги, подобные тем, какие мелькают перед сетчатой оболочкой, когда слишком долго смотришь на солнце.

Прошло довольно много времени, прежде чем зрение полностью вернулось к нам.

Наконец, мы могли отнять руки от глаз.

— Честное слово, — сказал Консель, — я не поверил бы, если бы мне рассказали о таком зрелище!

— А я и сейчас в него не верю, — заявил канадец.

— Когда мы вернемся на сушу, — продолжал Консель, — пресыщенные созерцанием такого количества чудес природы, какими жалкими покажутся нам обитаемые земли и творения рук человеческих! Нет, обычный мир не может нас теперь удовлетворить!

Можно себе представить степень нашего энтузиазма, если уж Консель, этот невозмутимейший из невозмутимых фламандцев, заговорил таким языком! Но канадец не преминул влить свою ложку дегтя в нашу бочку меда.

— Обитаемые земли? — повторил он, покачав головой. — Не беспокойтесь, друг мой Консель. Мы никогда не увидим их!

Было около пяти часов утра, когда раздался новый толчок, на этот раз спереди. Я понял, что бивень «Наутилуса» задел глыбу льда. Очевидно, рулевой неудачно сманеврировал в этом туннеле, загроможденном ледяными глыбами, где не так легко было вести корабль. Я подумал, что капитан Немо обойдет это препятствие и, изменив направление, мы снова поплывем вперед вдоль извилин туннеля. Однако, вопреки моим ожиданиям, «Наутилус» пошел задним ходом.

— Мы возвращаемся назад? — спросил Консель.

— Да, — ответил я. — Надо полагать, что с этой стороны из туннеля нет выхода.

— Следовательно…

— Следовательно, мы возвратимся назад и выйдем через южное отверстие туннеля. Это очень просто.

Я старался внушить своим друзьям уверенность, которой не было у меня самого.

Между тем попятное движение «Наутилуса» все ускорялось, и корабль шел теперь с полной скоростью.

— Это неприятная задержка, — заметил Нед Ленд.

— Ну, что для нас значат несколько лишних часов, раз мы все-таки выберемся? — сказал Консель.

— Да, — ответил Нед Ленд, — если только мы действительно выберемся.

Я зашагал из салона в библиотеку и обратно. Мои товарищи спокойно сидели на диване. Вскоре и я сел на диван и, взяв книгу, пытался заставить себя читать, но глаза мои машинально скользили по строкам.

По прошествии четверти часа Консель подошел ко мне и спросил:

— Интересную книгу читает хозяин?

— Очень интересную, — ответил я.

— Я и не сомневался. Хозяин ведь читает свою собственную книгу.

И в самом деле, я держал в руках свои «Тайны морского дна», совершенно не подозревая этого. Я захлопнул книгу и снова зашагал по салону. Нед и Консель, не желая мешать мне, поднялись с дивана и направились к выходу. -

— Не уходите, друзья мои, — сказал я им. — Побудем вместе до тех пор, пока выберемся из туннеля.

— Как будет угодно хозяину, — сказал Консель.

Так прошло несколько часов. Я часто смотрел на приборы, висевшие на стене салона. Стрелка манометра показывала, что мы все время находимся на глубине в триста метров. Компас неизменно указывал, что мы идем на юг, лаг — скорость двадцать миль в час, огромную в таком узком пространстве. Но капитан Немо понимал, что никакая спешка не может быть чрезмерной в этих условиях, где минуты стоили больше, чем годы.

В двадцать пять минут девятого раздался второй толчок. На этот раз удар пришелся по корме. Я побледнел. Мои товарищи вскочили на ноги и подошли ко мне. Я стиснул руку. Конселя. Мы вопрошали друг друга взглядами, и этот бессловесный разговор был красноречивей всякого иного.

В эту минуту в салон вошел капитан Немо.

Я подбежал к нему.

— Путь закрыт и с юга? — спросил я.

— Да, господин профессор. Айсберг, опрокинувшись, запер нас.

— Мы в ловушке?

— Да.

Таким образом, «Наутилус» со всех сторон был окружен непроницаемыми ледяными стенами. Мы были пленниками льдов.

Канадец стукнул огромным кулачищем по столу. Консель молчал. Я, не отрываясь, смотрел на капитана. Его лицо снова стало невозмутимым. Скрестив руки на груди, он размышлял.

«Наутилус» стоял неподвижно.

Капитан Немо заговорил.

— Господа, — сказал он совершенно спокойно, — в том положении, в каком мы сейчас находимся, есть две возможности распрощаться с жизнью.

Этот загадочный человек держал перед нами, речь с видом профессора математики, читающего лекцию студентам.

— Первая — это быть раздавленными льдинами. Вторая — умереть от удушья. Я исключаю совершенно опасность умереть с голоду, так как запасы провизии на «Наутилусе» безусловно переживут нас. Итак, взвесим обе эти возможности.

— Я думаю, что нам нечего бояться смерти от удушья, капитан, — сказал я, — поскольку резервуары «Наутилуса» наполнены сжатым, воздухом.

— Это верно, — ответил капитан, — но они обеспечивают нам только двухдневную порцию воздуха. А ведь мы уже тридцать шесть часов находимся под водой, и сгущенный воздух внутри корабля требует обновления. Через сорок восемь часов запас будет исчерпан.

— Из этого следует, капитан, что нам надо вырваться на свободу раньше, чем в сорок восемь часов.

— Мы попытаемся это сделать. Попробуем буравить стену льда.

— С какой стороны? — спросил я.

— Это нам покажет зонд. Я посажу сейчас «Наутилус» на дно нашей ледяной клетки, и матросы, надев скафандры, определят, какая из ледяных стен имеет наименьшую толщину.

— Можно ли открыть ставни салона?

— Конечно. Ведь мы не движемся теперь.

Капитан Немо вышел из салона. Вскоре послышался свист, говоривший о том, что в резервуары впускают воду. «Наутилус» медленно опустился на дно ледяной клетки, на глубину в триста пятьдесят метров.

— Друзья мои, — сказал я Конселю и Неду Ленду, — мы попали в опасное положение, но я не сомневаюсь, что вы не потеряете свойственных вам присутствия духа и энергии.