Золотое дерево - Розалинда Лейкер

— Не смей повышать на меня голос и говорить со мной подобным тоном! — осадила его Элен. Ей было непонятно, почему безобидная шалость ребенка привела деверя в такую ярость. — Она причинила какой-нибудь вред твоему имуществу? Что-нибудь разбила или сломала, проникнув в кабинет?

— Речь не об этом! Я категорически запретил тебе пускать дочь в те помещения, которые занимаю я. И вдруг оказывается, что ты разрешаешь ей вытворять в моем доме…

— Это не твой дом, Анри. Этот дом принадлежит Габриэль, он — ее собственность, хотя я признаю твое право запрещать входить посторонним людям, в том числе и моему ребенку, в твой кабинет, который, кстати, тоже является частью собственности Габриэль.

— Я хочу утром поговорить с Жюльеттой.

— Только в моем присутствии и только, если ты дашь мне слово, что не будешь кричать на нее так, как кричал на меня.

Когда на следующее утро сразу после завтрака дядя Анри пришел, чтобы поговорить с ней, Жюльетте хотелось спрятаться за пышные юбки матери, но понимая, что она уже большая девочка и не должна вести себя так нелепо, малышка сделала реверанс, как ее учили здороваться со взрослыми. Дядя улыбнулся ей, но его глаза были холодными, словно лед, а рука, которой он похлопал девочку по плечу, усевшись в кресло, слишком тяжелой и неласковой.

— Маленькие девочки должны быть послушными, Жюльетта. На все есть свои причины, в том числе и на то, что тебе не разрешают входить в мой кабинет. Ведь там находятся важные деловые бумаги, касающиеся Дома Рошей, которые нужно, как зеницу ока, хранить от чужих глаз.

— Я ничего там не читала. У меня есть свои книги для чтения.

— Я это знаю, — сказал Анри, стараясь быть терпеливым с ребенком, но его раздражение выдавало нервное постукивание пальцев по подлокотнику кресла. — Кроме документов важные деловые тайны можно узнать из разговоров, которые происходят в моем кабинете. Мне бы не хотелось думать, что подслушанное тобой может выйти за порог этой комнаты.

— Я не знаю, о чем вы говорили. Я не слушала. Простите меня за то, что я без спросу залезла в ваш шкаф. А теперь, можно я пойду?

Дядя Анри потрепал ее по щеке.

— Конечно. Я уверен, что ты в сущности действительно хорошая девочка. На этот раз я прощаю тебя, но впредь не приближайся к моему кабинету. Ты все поняла?

— Да, дядя Анри.

Жюльетта быстро забыла об этом инциденте, хотя больше никогда не выходила из комнат матери. Установившиеся осенние погожие деньки позволяли ей постоянно бывать на свежем воздухе, она ходила вместе с матерью на прогулки по улицам города, пропахшего прелой осенней листвой и жареными каштанами, которые уличные торговцы продавали на каждом углу. Элен учила дочь не только читать, писать и считать, не и шить. Однако Жюльетта не любила заниматься рукоделием, и поэтому ее мало заинтересовало сообщение матери о том, что они пойдут на ткацкую фабрику Рошей для того, чтобы взять там обрезки и лоскутки разноцветного шелка, необходимые девочке для занятий. Однако, к радости Жюльетты, посещение фабрики доставило ей много удовольствия — одна из молоденьких мотальщиц целый час развлекала ее, пока Элен и мадам Хуанвиль вели беседу, уединившись в кабинете управляющей.

— Благодарю вас за то, что вы навестили меня, мадам Рош, — обратилась мадам Хуанвиль к своей гостье, после того как дверь кабинета закрылась за ними. — Мне необходимо было срочно видеть вас, но я не могла прийти к вам на улицу Клемон.

— Надеюсь, вы понимаете, что я не имею никакого отношения к делам фабрики и Дома Рошей?

— Да, конечно. Но вы, насколько я знаю, очень близки с мадам Вальмон. Она много раз упоминала вас в разговорах со мной, когда я навещала ее в деревне с докладами о положении дел на фабрике. Я заклинаю вас сделать все, что в ваших силах, чтобы заставить мадам Вальмон вернуться в Лион.

Элен откинулась на спинку стула.

— Вы не понимаете, насколько серьезна ваша просьба. Я не имею права вмешиваться в жизнь моей золовки.

— Неужели вы не согласитесь сделать это, даже если я скажу вам, что вашу родственницу здесь, пользуясь ее отсутствием, обманывают и обворовывают?

Элен была поражена словами мадам Хуанвиль.

— На кого вы намекаете? У вас есть доказательства для подобных обвинений?

— У меня нет веских доказательств, и поэтому я пока никого открыто не обвиняю. Но если бы мадам Вальмон была здесь, я уверена, она очень быстро разобралась бы во всем.

— Прошу вас, говорите яснее.

— Мне кажется, я смогу объяснить вам суть своих подозрений, если прибегну к аналогии и расскажу один случай из моей юности, который я никогда не забуду. В молодости я была портнихой и одно время работала в модном заведении. Главную закройщицу, которая в этой мастерской заправляла всеми делами, неожиданно арестовали, обвинив в мошенничестве. Оказывается, она, посещая на дому клиенток для того, чтобы снять с них мерки, возила с собой им на выбор отрезы ткани, а затем, приняв заказ, выполняла его в свое свободное время, кладя денежки в свой карман и лишая дохода владельцев мастерской. Клиентки, которых она выбирала для своих махинаций, были чаще всего очень пожилыми или больными дамами, не имевшими возможности вести дела непосредственно с владельцами заведения. Они и понятия не имели, что их обслуживает недобросовестная служащая.

— Но как же ткань, которая пропадала неизвестно куда?

— В этом-то и состоял фокус хитроумной мошенницы. Прежде чем вернуть рулоны на склад, она отрезала от одного из них столько, сколько требовалось на пошив заказанного наряда. Таким образом, если она брала шесть рулонов, то и возвращала кладовщику ровно столько же. Никто, конечно, не перемеривал ткань. Что же касается самого заказа, то закройщица сообщала хозяйке мастерской, что клиентка раздумала шить то или иное платье и вместо трех нарядов заказала только два. Вот так один из трех полученных ею заказов мошенница оставляла для себя.

— Однако она не могла не понимать, что рано или поздно ее разоблачат?

— Владельцы мастерской ей очень доверяли, сами же они не имели деловой хватки, и поэтому главная закройщица думала, что так будет продолжаться вечно и все ей сойдет с рук.

— Итак, вы сравниваете мою золовку с обманутыми владельцами модной пошивочной мастерской.

— Да, хотя это сравнение не совсем правомерно — мадам Вальмон, в отличие от упомянутых владельцев, имеет прекрасные деловые качества, однако она в ущерб делам Дома Рошей слишком увлеклась шелководческой фермой.

— Следовательно, вы утверждаете, что выгодные заказы, которые должны были попасть на эту ткацкую фабрику, ушли куда-то на сторону. Что заставило вас сделать такие выводы?

— Недавно один из иностранных заказчиков вернул прямо сюда на фабрику бракованный кусок парчи. Брак был незначительным — в нескольких местах имелись мелкие разрывы нитей основы. И все же такой дорогой заказ, несомненно, требовал безупречного качества исполнения. Я сравнила с ним хранившийся у нас образец узора, выполненный из той же крашенной пряжи на наших станках, и сразу же увидела, что эта парча изготовлена не на нашей фабрике, хотя сам узор — неотъемлемая собственность Дома Рошей!