Властелин Сонхи - Ирина Коблова

Под капор Хенга упрятала рыжие волосы. Пред очи начальства лучше являться в облике, для начальства привычном.

Она все-таки опоздала на двенадцать с половиной минут. Не по своей вине, а из-за особенностей внутренней планировки Трегена.

По лестнице ей навстречу спускался Дитровен Брогвер, известный представитель торговой элиты, владелец нескольких крупных мануфактур, один из тех, кто ведет дела с пшорами из Пшорских гор. Последнее было тайной – вслух о таком не говорят, а если и говорят, то с негодованием отметают инсинуации – но Хенгеда была в курсе.

Наверху и внизу толпились другие посетители, терпеливо дожидавшиеся, когда господин Брогвер одолеет лестницу. Не из почтения к его богатству и положению в обществе, а потому что двигался он со скоростью чворка, вдобавок ему помогал лакей. Узкая лестница была рассчитана на оборону на последнем рубеже, так что по стеночке мимо них не протиснешься.

От напряжения Брогвер скалил крупные лошадиные зубы, на лбу у него выступил пот. Он с прошлого лета маялся ногами, и никакие лекари не могли ему помочь, даже те, над которыми простерла свою длань Тавше. Видящие, к которым он обращался, в конце концов определили, что его прокляла охваченная гневом ведьма. Другим волшебникам ее чары не снять: чтобы избавиться от болезни, Брогвер должен пожалеть о содеянном и попросить прощения за совершенное зло.

Он оказался не единственным: от наведенной хвори такого рода страдал кое-кто из судейских и из Надзора за Детским Счастьем, а также надзиратели и заключенные женской каторжной тюрьмы в Висгарте – счет шел на десятки. След вывел к Нинодии Булонг, бывшей ресторанной танцовщице, бывшей алендийской содержанке Брогвера.

Слишком поздно выяснилось, что она работает на ларвезийскую разведку, а ее дочь от Брогвера в действительности умерла в раннем возрасте. Девчонка, вместе с которой она прошлой весной прикатила в Абенгарт, тоже была шпионкой Ложи. Если б их вовремя вычислили, с ними был бы другой разговор – деловой и цивилизованный, речь шла бы о перевербовке, а не об очередном триумфе Закона о Детском Счастье. Вместо этого Нинодию Булонг обвинили в родительском жестокосердии и растлении собственной дочери, использовав «улику хвоста и башни», а девочку отправили в приют для конфискованных детей. Все это произошло с согласия Брогвера – реши он заступиться за бывшую любовницу, и для громкого процесса, в коем ради поддержания должных нравов нуждалось овдейское общество, нашли бы другую фигурантку.

Вот он теперь и переползал со ступеньки на ступеньку, упрямо и обреченно, словно покалеченный паук. Если б дело стало за тем, чтобы принести жертве извинения, присовокупив к ним денежную компенсацию, проблема давно бы решилась. Но по условию, вплетенному ведьмой в проклятие, и Брогвер, и судьи, и блюстители Детского Счастья, и товарки по заключению, которые издевались над Нинодией в Висгарте, чтобы избавиться от недуга, должны раскаяться. Вроде бы все просто, а на деле – недостижимо, как заоблачные ледники Сновидческого хребта, которые видны из долины в ясную погоду.

Ради эксперимента нескольким каторжанкам рассказали обо всей подоплеке и предложили извиниться письменно. Когда их послания отнесли на почту, две женщины исцелились: как показали допросы, они от всей души пожалели о том, что травили заключенную, которая ничего худого своей дочери не сделала и пострадала из-за оговора. У остальных – никаких перемен.

Хенга догадывалась, какая ведьма все это устроила, но делиться своим предположением с начальством не собиралась. Хвала богам, она работала в Аленде по другим заданиям, не имеющим отношения к этому казусу.

Но если догадка верна – зачем? Чтобы задать невыполнимое условие? Из мести, из раздражения? Из-за привязанности к пострадавшей? Неужели существо, сотканное из лунного света и взвихренного песка, может быть привязано к Нинодии Булонг?

Тейзург не поступил бы так. Хотя – поступить-то он может как угодно, но он мог бы это сделать ради игры, или чтобы посмотреть, что из этого получится, или если бы это была составная часть интриги. А она – зачем? Не из-за Нинодии ведь… Таких, как Нинодия Булонг, Хенгеда презирала.

Они с песчаной ведьмой так и не поговорили. Было все, кроме разговоров, и пересекутся ли их пути когда-нибудь еще, чтобы поговорить?

Брогвер наконец добрался до последней ступеньки и тяжело опустился на табурет, который уступил ему один из чиновников, расположившихся с бумагами за наспех сколоченными столами. Тогда Хенгеда сгребла свои размышления в дальний ящик и поднялась на второй этаж.

Темноватый коридор с единственным окошком в конце: словно находишься внутри подзорной трубы. Секретарь велел подождать, за это время она постаралась упорядочить свои мысли, попрятала все лишнее и личное, словно ничего такого у нее нет и быть не может.

Глава Министерства благоденствия господин Ферклиц выглядел изможденным. Пожелтелое лицо, мутноватые от усталости глаза, обвисшие подглазные мешки. Когда разведчица рассказала о том, что Тейзург и Кайдо затевают какую-то авантюру против узурпаторов, а в Аленде, предположительно, есть подполье, которым руководят Крелдон с Орвехтом, он тяжело вздохнул и произнес:

– Никогда не думал, что буду желать им удачи… Боги великие, пусть им повезет! Если они преуспеют, мы вернемся к нашему противостоянию, а сейчас Зерл им в помощь, Кадах им в помощь, Ланки им в помощь…

Как будто захлебнувшись именами богов, Ферклиц закашлялся, отпил остывшего чаю, вытер губы несвежим платочком, проницательно глянул на подчиненную и спросил:

– Что-то еще?.. Продолжай.

– На тот случай, если они преуспеют и мы вернемся к противостоянию с Ложей, у меня есть полезные сведения.

Она рассказала о том, что Нинодия ждет ребенка от Суно Орвехта.

– Вот и хорошо, – одобрил Ферклиц. – И рычаг воздействия получим, и со святой лекаркой связываться не будем. Ты хотела мне что-то еще рассказать?

– Я спаленный агент, – произнесла Хенгеда ровным голосом, щеки у нее вспыхнули, но она продолжала говорить, как будто шла по колено в воде против течения. – Маскировка мне больше не поможет. Вначале меня атаковал этот гов… этот подонок…

Сухо и отстранено рассказала о нападении, о своих травмах, о том, как Хантре Кайдо подобрал ее на улице и отвез в лечебницу, Зинта исцелила, а песчаная ведьма, используя свое специфическое колдовство, избавила от душевной боли. Подытожила:

– Хеледика теперь узнает меня под любой личиной и найдет где угодно, даже на расстоянии. Сожалею и приношу извинения, господин Ферклиц, но я, наверное, больше не гожусь для разведывательной работы.

Он некоторое время неодобрительно молчал – Хенгеда успела покрыться холодным потом, почувствовать себя безнадежным ничтожеством и просверлить взглядом дырку в столешнице – потом произнес:

– Что ж, если эта война закончится в нашу пользу, подберем тебе другое занятие. Вот хотя бы Надзору за Детским Счастьем требуются амулетчики… Также в тропических колониях большая нужда в дисциплинированных функционерах, но это не для барышни, это была бы скорее ссылка, чем штатный перевод на другую работу. А тебя, пожалуй, наказывать не за что.