Огонь - Сара Б. Элфгрен

При появлении Мину Линнея поднимает голову, но Ида не двигается. Взгляд у нее отсутствующий. Глаза покраснели и припухли.

— Как дела? — осторожно спрашивает Мину.

Линнея поворачивает голову и смотрит на Иду.

— Сегодня был долгий день, — говорит она, снова переводя взгляд на Мину.

За целый день она не сказала ни слова. Я взяла ее к себе домой. Она ничего не пила и не ела, только сидела вот так и смотрела перед собой, пока я убиралась в квартире.

Мину молча кивает.

Ритуал будет совершаться в сумерках. Но солнце уже начинает садиться, времени осталось мало.

Мину косится на ярко накрашенное лицо Линнеи:

— Ты-то как?

Линнея покусывает ноготь, с которого отслоился черный лак:

— По дороге сюда мне показалось, что я увидела Эрика. И у меня реально началась паника. Вот что ужасно. Они меня морально раздавили.

— Ничего они тебя не раздавили.

Тут раздались шаги, зашуршал под ногами гравий, Мину подняла голову. На эстраду поднимались Ванесса и Анна-Карин.

— Как дела? — спросила Ванесса, сразу направляясь к Линнее.

— Жива, это главное.

Ванесса кладет руки ей на плечи. Зажмуривается на мгновение и только потом отпускает ее. Мину надеется, что Линнея все-таки расскажет Ванессе о своих чувствах. Глядя на них обеих, она думает, что реакция Ванессы может оказаться для Линнеи неожиданной.

— Как твое заявление в полицию? — спрашивает Ванесса. — Они тебе звонили?

— Нет, я почти уверена, что они даже не будут затевать расследование. Но соцслужба хочет завтра со мной увидеться. Так что, похоже, я попала конкретно.

— Еще не поздно рассказать, что произошло на самом деле, — говорит Мину. — Ты можешь объяснить, что скрыла правду, потому что сильно испугалась. Если тебе нужен свидетель, то Виктор может подтвердить, что тебя и правда столкнули…

Мину замолкает. Она понимает, как наивно звучат ее слова. Но признать, что Эрик и Робин останутся безнаказанными, очень сложно.

— Бессмысленно, — говорит Линнея. — Весь город против меня. Что могут сделать мои слова против слов Хелены? А Виктор… он, конечно, меня спас, но я на него не слишком полагаюсь.

— А если Эрик и Робин во всем признаются? Я могу заставить их признаться, как тогда с Максом, — предложила Анна-Карин.

— Тогда это тоже была не лучшая идея, — вздохнула Линнея. — Тем более сейчас. Ты не можешь тратить все свое время на то, чтобы контролировать, как Эрик и Робин ведут себя во время расследования и суда. Ты нам нужна для другого.

Мину косится на Иду. Все-таки они говорят о ее парне. Но Ида не реагирует. На ее лице не двигается ни один мускул.

— Я бы их убила! — говорит Ванесса.

— Я тоже! — кивает Линнея.

Мину похолодела. Неужели они опять, как год назад с Максом, начнут обсуждать тему мести?

— Но я не уверена, что это лучшее решение, — продолжает Линнея. — Я думала, что хочу убить Макса, но, когда такая возможность представилась, я поняла, что не могу сделать этого. Не могу, и все. Хотя смириться с тем, что Эрик и Робин будут жить, как жили, в нашем городе, мне ой как трудно.

— Что-нибудь придумаем, — сказала Мину. — Вместе.

Линнея кивнула.

— Как только с судебным процессом будет покончено, — сказала Мину, — мы возьмемся за Эрика, Робина, «Позитивный Энгельсфорс» и демонов. А сейчас пора начинать ритуал.

Ванесса открыла сумочку и достала банку с эктоплазмой.

— Вы готовы? — спросила Мину.

— Трудно сказать, готов ты или нет, когда не понимаешь, что делаешь, — сказала Ванесса.

Вот сейчас и Ида должна сказать что-нибудь вроде: «Зачем это все надо» или «Почему я должна участвовать».

Но Ида молчит.

— Единственное, что мы знаем: этот ритуал поможет нам победить на процессе, — объяснила Мину, от всей души желая, чтобы ее уверенность была не показной, а настоящей. — В усадьбе все спокойно?

Анна-Карин кивнула. Ее лис был на посту.

Ванесса протянула Мину банку. Линнея встала, Ида поднялась следом за ней.

— Круг объединяет, — говорит Мину, начиная рисовать внешний круг вдоль ограждения танцплощадки.

Все получается иначе, чем в прошлый раз. Ее рука легко скользит по шершавым доскам пола. Слишком легко. Мину уже начинает сомневаться, что ритуал сработает. Впечатление такое, будто она все делает понарошку.

Через несколько минут внешний круг замкнулся. Ничего не произошло. Мину покосилась на остальных:

— Вы что-нибудь чувствуете?

Ванесса, Линнея и Анна-Карин покачали головой. Ида, похоже, даже не слышала вопрос Мину.

— Ты уверена, что делаешь правильно? — спросила Ванесса.

— А что тут можно сделать неправильно? — ответила Мину, вставая на середину танцплощадки. — Круг дает силы.

Она садится на корточки и рисует внутренний круг. Дело идет быстро, но она по-прежнему не чувствует никакой магии.

— Теперь ваша очередь, — говорит Мину, вставая.

По очереди девушки подходят и рисуют во внутреннем круге знаки своих элементов.

— Солнце почти зашло, — констатирует Анна-Карин.

Мину достает из рюкзака серебряный крест, который со времени последнего сеанса хранился у нее дома.

— Встаньте возле своих знаков, — скомандовала Мину.

С серебряным крестом в руке она подошла к внутреннему кругу. И вдруг что-то произошло. Крест нагрелся, его стало горячо держать.

Во внутреннем круге с треском разлетались мелкие фиолетовые искры.

— Блин! — воскликнула Ванесса. — Вы уверены, что мы делаем все правильно? Почему покровители не объяснили, в чем состоит ритуал?!

— Может, потому, что, если бы мы заранее знали, что будет, мы бы ни за что не согласились в нем участвовать, — сказала Линнея.

Во внутреннем круге опять рассыпался сноп искр. Крест обжигал Мину руки.

— Значит, так, — говорит она. — Когда я войду во внутренний круг, вы беретесь за руки. И по моей команде зажмуриваетесь.

Мину набрала побольше воздуха, вступила во внутренний круг и подняла крест, как ей велели покровители.

— Пора, — объявила она.

Ванесса едва успела закрыть глаза, как сильный порыв ветра разметал ей волосы. Растрепал одежду. Стало трудно дышать.

Ванесса покачнулась, чуть не уронив и Анну-Карин, и Линнею. Она изо всех сил старалась удержаться на ногах, в ушах стоял гул. Казалось, ветер хочет разорвать ее на куски.

И вдруг все прекратилось. Ветер стих так же внезапно, как поднялся. Воцарилась тишина. Ванесса едва могла пошевелиться, руки и ноги были тяжелыми, словно чугунными.