Неизвестные трагедии Первой мировой. Пленные. Дезертиры. Беженцы - Максим Оськин

Впрочем, схожим образом действовал и противник: так, австрийцы в 1915–1916 гг. отправляли в специальные лагеря уже воевавших солдат, происходивших из «ненадежных» национальностей Австро-Венгрии — например, карпатских русинов. Опять-таки, подчеркиваем сходство. Многонациональность двух империй, их существенная аграрная составляющая, масса крестьянства в войсках, отставание в капиталистическом развитии от ведущих держав. Зачем России и Австро-Венгрии было нужно вообще встревать в англо-германский конфликт? А ведь лезли, и лезли упорно, наивно и неоправданно предполагая, что война спасет империю, в то время как она, напротив, разрушила и империи, и правившие ими монархии. А кто стоял во главе военной партии в России? Великий князь Николай Николаевич!

Бесспорно, нельзя было всех стричь под одну гребенку, иначе вполне можно было лишиться массы кадров, особенно в командном составе. Достаточно назвать несколько высших фамилий иностранного (немецкого) происхождения:

— командарм-1 ген. П.К. фон Ренненкампф,

— командарм-2 ген. С. М. Шейдеман;

— командарм-3 ген. Р. Д. Радко-Дмитриев (болгарин);

— командарм-4 ген. А. Е. Эверт;

— командарм-5 ген. П. А. Плеве;

— командарм-6 ген. К. П. Фан-дер-Флит;

— командарм-10 ген. В.Е. фон Флуг;

— командующий флотом Балтийского моря адмирал Н.О. фон Эссен;

— командующий флотом Черного моря адмирал А. А. Эбергард.

Как это позабыли об адмирале А. В. Колчаке, чьим предком был военнопленный, турецкий подданный восемнадцатого столетия? Как это его могли назначить командующим Черноморским флотом, действующим против Турции? Как это думцы (ну, сплошь «патриоты», жировавшие на военных заказах и щедро выделяемых государственной казной кредитах для организаций Земгора) прошляпили, что линейный корабль «Императрица Мария» погиб именно при Колчаке? Уж не сам ли главком пронес на борт линкора «адскую машину»? Вот такие рассуждения были характерны для оппозиционеров, не стеснявшихся лжи, клеветы и отвратительных инсинуаций, чтобы добиться главной цели — падения режима императора Николая II, упорно не соглашавшегося передать верховную власть крупной буржуазии.

Существует и статистика. Командиры русских Вооруженных сил с «немецкими» фамилиями в 1914 году: 48 полных генералов (28,4 %), 73 генерал-лейтенанта (19,7 %), 196 генерал-майоров из 1574 генералов (19 %). 1038 штаб-офицеров — 11,6 %, до тридцати процентов в гвардии. В армии «немцы» генералы командовали десятью армейскими корпусами, 13 пехотными дивизиями, 6 кавалерийскими дивизиями, 39 пехотными полками, 12 кавалерийскими полками, 52 батареями.[386] В сумме «сугубо механическое сложение процентов немцев — генералов и штаб-офицеров (20,1 и 11,6) показывает, что не менее 15 % носивших погоны пяти высших чинов российской армии, являлись немцами (то есть каждый шестой-седьмой военачальник). Так было в стране, в которой немцы составляли 1,2 % от всего населения» Меленберг А. А. Немцы в российской армии накануне Первой мировой войны // Вопросы истории, 1998, № 10, с. 127.]. Как можно было отказаться от этих кадров? Поэтому существовали и ограничения.

Правила по «ликвидационной политике» не касались тех людей, кто сам (либо предки) жил в России до 1880 года, а также семей, где были офицеры. Потому прежде всего мероприятия практики «шпиономании» затронули Прибалтику, где основную часть помещиков и дворянства вообще, составляли немцы по происхождению. Тем не менее замечает Н. С. Андреева, «прибалтийские немцы в основной массе сохранили лояльность к Российской империи вплоть до Октябрьской революции. Даже суровые испытания Первой мировой войны не поколебали вассальной верности прибалтийско-немецкого дворянства к правящей династии».[387]

Чем дальше, тем больше государственный организм страны захлестывался ненормальными проявлениями. Постепенно стало не только удобно, но и привычно объяснять неудачи фронта и тыла происками мифических врагов. Зачем немцам в 1914–1915 гг. был нужен шпионаж, если русские высшие штабы отдавали сверхсекретные приказы открытым текстом по радио? Применяемые русскими шифры до 1916 года были примитивны и расшифровывались австро-германцами в короткие сроки. Противник узнавал о русской перегруппировке или сосредоточении раньше большинства русских же подчиненных командиров. Где же здесь шпионы? Достаточно сказать, что русское командование связывалось со своими военными атташе через швейцарский Берн, наводненный опытнейшими немецкими контрразведчиками.

Однако же чем дальше, тем больше звеньев российской государственной системы втягивалось в деятельность поиска шпионов. Как говорит исследователь, «возведение кампании по борьбе с „немецким засильем“ в ранг государственной политики вынудило самодержавие подключить к ее проведению всю российскую бюрократическую машину. На протяжении 1914–1917 гг. к осуществлению ликвидационной политики царизма в этом вопросе было привлечено в той или иной форме большинство из функционировавших в то время государственных учреждений, в том числе не имевшие к нему, казалось бы, прямого отношения военное и морское ведомства, министерства иностранных дел и народного просвещения и даже такие специфические структуры, как Сенат и Синод».[388] Верховная власть покорно плелась в фарватере политики Ставки, тем самым готовя собственное падение.

Любое мероприятие, проводимое вразрез с объективными условиями жизни, в любой момент грозит выйти из-под контроля не только исполнителей и масс, но и самих же властных органов и структур, что вызвали данные мероприятия к жизни. В их числе можно назвать и переход прибалтийских немцев на сторону Германии, так как государственная власть Российской империи покровительствовала латышам и эстонцам; это и финские добровольцы в германской армии; это и восстание в Средней Азии в 1916 году. Наконец, это готовность к революционным переменам не только со стороны солдат (вчерашних крестьян, жаждавших разделить между собой помещичьи и казенные земли), но и офицеров, дезориентированных антигосударственной пропагандой и как будто бы действовавшей с этой пропагандой в унисон самой же государственной властью России.

Ярким проявлением того факта, что ситуация выходит из-под контроля, стал антигерманский погром в Москве 8–11 июня. Три дня вторая, старинная столица находилась в руках бесчинствующей толпы. Пострадали масса разнообразных коммерческих предприятий и учреждений, а также частных квартир и домов — у 113 подданных Австро-Венгрии и Германии, 489 русских подданных с иностранными фамилиями, 90 русских подданных с русскими фамилиями. Ясное дело, что ограничиться официозом было никак нельзя. А потому усердно распространялись слухи об измене внутри императорской фамилии, особенно — со стороны императрицы Александры Федоровны (и это при том, что часто болевшая императрица работала сестрой милосердия в офицерском госпитале, а вовсе не вела праздной жизни, подобно многим прочим представителям императорской фамилии).