Земля наша велика и обильна... - Юрий Никитин

– Борис Борисович, – спросил почему-то опасливо, –для удачной кампании нужен удачный слоган. Мы с командой начнем подбирать?

Я отмахнулся.

– Наподбираете, стыдно людям в глаза смотреть будет.

– Но без слогана никак!

– Тогда вот вам: «Я не дам вам рыбу, но дам удочки!»Умный поймет, а дуракам растолкуют.

Он подумал, наморщил лоб, пробормотал:

– Ну, я-то понял… но никому растолковывать не буду, на фигмне дураки?

– Голос дурака тоже важен, – объявил Лукошин. –Нельзя их всех отдавать демократам. Нас же тогда числом задавят!

Лысенко предложил:

– Тогда разделимся, кому вести пропаганду по дуракам, а комупо… ладно, за эту часть берусь я.

– По придуркам? – переспросил Лукошин ехидно. –Или полудуркам?

– Грубый вы, Глеб Васильевич, – укорил Лысенко. –А еще тилигент! Наверное, почвенник?

– А что, вы против почвенников?

– А вы еврей?

– Почему?

– А вопросом на вопрос!

Засмеялись, пошли в коридор курить, Лукошин на ходуоглянулся, сказал отечески:

– Борис Борисович, политик думает о следующих выборах,государственный деятель – о следующем поколении. Вы вполне соответствуетероли государственного мужа, так что вам курить нельзя, имидж испортите,поработайте пока и за тех парней, что в коридоре стреляют сигареты.

– В смысле, строить лагеря? – спросилЛысенко. – Или сразу начнем с расстрелов?

– Если с расстрелов сразу, то чем закончим?

– Демократией, ессно…

Час пролетел, как минута, я вошел в Инет, попробовалсвязаться с домашним компом, глухо, перезвонил по мобильному Беловичу, бодрыйженский голос ответил сперва по-английски, что достичь абонента пока не всостоянии, а уже потом повторил по-русски. По-русски, понятно, коряво и сменьшим уважением, хотя и текст обоих вариантов писал наверняка русский, иначитывала на диск русская.

Я ушел с головой в работу, затем зашел Власов и спросилнасчет тезисов, я с недоумением посмотрел на часы.

– Ого! Вот-вот появится Белович, привезет… Но что-тозапаздывает.

Власов скривился.

– Если не остановят на дороге. Он гоняет, будто в экстремалырвется… Ему бы гонщиком или этим, как их, подставляльщиком на скоростныхдорогах. Ну, которые провоцируют на столкновение, а потом…

– Знаю, – перебил я. – Лихой! Но с ГАИ у негопросто, всегда деньги наготове для штрафа. Не понимаю…

Он мрачно наблюдал, как я снова пытаюсь дозвониться, женскийголос терпеливо объясняет мне, что абонент не отвечает, перезвоните позже,буркнул:

– Василий мог проговорить все деньги, а добавить на счет неуспел. Такое часто бывает, так гадко. Всю жизнь прожил без мобильника, дажеобычный телефон увидел в первой городской квартире, а вот теперь дня не могу…

Дверь распахнулась, быстро вошел бледный Терещенко,начальник моей охраны.

– Борис Борисович, – произнес он быстро, – толькочто взорвана ваша квартира. Погиб ваш сотрудник и серьезно раненсопровождающий.

У Власова чашка задрожала в руках, я спросил севшимголосом:

– Белович?.. Как это случилось?

– Заминировали дверь. Он вошел с вашим ключом, тут жераздался взрыв. Очень мощный! Наш сотрудник стоял у лифта и следил залестницей, так его и там зацепило обломком двери.

Я спросил пересохшим ртом:

– А сам Белович?

Он ответил с некоторым сочувствием:

– Погиб сразу. Его просто разметало. Сейчас там нашивзрывотехники стараются определить по остаткам взрывчатки, где, откуда и как.Уже прибыли из органов, наш шеф сразу подключил высшие чины.

Я кивнул, конечно же, Терещенко первому позвонилУварову, даже не Уварову, а непосредственному шефу, Куйбышенко, тот принял темеры, которые нужно принять срочно, а я здесь так, пятое колесо. Если несчитать, что сейчас я уверен: Белович был самым лучшим, самым преданным и самымверным патриотом России.

Над разгадкой взрыва, как сообщали мне успокаивающе время отвремени, работают специалисты из ФСБ, лучшие следователи МУРа, а также экспертыиз МЧС. Уваров прислал ко мне в офис еще пятерых, представились частнойохраной, но вроде бы случайно обронили пару реплик, дали понять, что в своевремя руководили отделами в КГБ, даже сейчас есть связи в ФСБ, могут поторопитьс анализами, имеют доступ к закрытым сведениям. Так что, мол, учтите,пользуйтесь, пока мы в вашем распоряжении.

Конечно же, видеокамер в подъезде нет, вернее, есть, но ихпацаны обнаруживают и заклеивают какой-нибудь гадостью, и хотя их лица в этотмомент запечатлеваются, но статьи за это не предусмотрено, все сходитбезнаказанно, это же Россия, домофон постоянно выламывают с корнем, обычновисят оборванные провода, консьержка на посту появляется лишь в день зарплаты.

Комп мне принесли в тот же день, правильно сочтя наиболееценным в квартире, дверь ставят новую по указанию Уварова, он же распорядился одостойных похоронах Беловича.

Мне обещали, что за два-три месяца сумеют раскрыть либоблизко подойти к разгадке, но уже через неделю ко мне заехал Куйбышенко,хмурый, лицо усталое, пожаловался:

– Я человек рисковый, мы с Вячеславом Антоновичем такиебанковские операции проворачивали, но вы, Борис Борисович, вообще лихач сосвоей идеей насчет Америки!.. Я понимал, что это тряхнет общество, но недумал, что будет вообще землетрясение и потрясание основ бытия!

Я попросил Юлию:

– Сделай нам кофе… Или предпочитаете сок?

Куйбышенко отмахнулся.

– Я перешел на модный ныне пирувайт. Говорят, полезный,а на вкус не совсем и гадость. Но если нет, то могу по старинке и кофе.

Юлия сказала вежливо:

– Есть fitness-shake, могу сделать коктейль.

– С молоком?

– С молоком, клубникой, ананасом, черникой…

– С клубникой, – прервал Куйбышенко. – Этотакая баночка, на ней написано «With strawberry».

– Спасибо, что подсказали, – ответила Юлияневозмутимо. – Сейчас принесу.

Она исчезла, Куйбышенко сказал негромко:

– Могу сообщить предварительные итоги, но не думаю, что ониизменятся…

Он умолк, я сказал:

– В этом помещении никто не бывал с того момента, какваши люди установили систему глушилок. Если вы им доверяете…

Он кивнул.