Тень ее высочества - Лана Ежова

— Ляг на меня, так будет удобней. Сначала ты сверху, потом я, — серьезно предложил Юлиан, но я видела в темноте, как его рот растянулся в хулиганской улыбке.

— Оставь свои шуточки на потом, — сердиться нет сил, и я, смолкнув, заползла магу на торс.

— Осторожней, — простонал мой попутчик и слегка пошевелился, смещая меня в сторону.

Боги, какая глупая ситуация! Глубокий вдох и выдох вернули спокойствие, и я обхватила мочку уха мага губами.

— Щекотно, — признался он и нетерпеливо поерзал.

Пришлось зажмуриться — пахнущие дымом костра и мылом волосы лезли в глаза. Работая губами, языком и помогая зубами, я довела дело до конца. Простота замочка на сережке облегчила работу. Не позволяя себе расслабиться, потянулась ко рту мага и передала артефакт хозяину. В то же мгновение перекатилась на пол, в который раз отбивая бок.

— Эва, я хотел попросить об одолжении, — голос мага виновато-смущенный, — ты могла бы сохранить артефакт, проглотив его?

— Что?! — кажется, он издевается надо мной. — Почему ты не попросил об этом раньше?

— Не успел, ты так быстро втолкнула его в рот…

Ссорится не в моих интересах, хоть он и не выглядит сконфуженным. М-да, и как расценивать его поведение в опасной ситуации?..

— Моя очередь быть сверху, — фривольно сообщил Юлиан и попытался повторить мой подвиг.

Его неловкие телодвижения спровоцировали приступ веселья.

— Прекрати смеяться, ты мешаешь мне сосредоточиться, — потребовал маг, я задрожала, душа предательский смех.

Умостившись на моем многострадальном теле удобней, он вернул артефакт назад. Процесс протек, на удивление, целомудренно: теплые губы, слепо скользнули по щеке, слегка прижались к моим, краешек украшения скользнул в рот — и он поднял голову.

Я с трудом сглотнула — и артефакт понесся по пищеводу в желудок.

— Теперь самое сложное. Прости, если покажусь нескромным, — поспешные извинения звучали искренне. Что ж, придется поверить.

Не видя в темноте как я, Юлиан тыкался в мою шею, словно незрячий котенок. В процессе поиска нитки он носом прочертил дугу от подбородка до выреза рубашки. Затем зубами отдернул ткань и коснулся губами кожи. От его горячего дыхания бросало то в жар, то в холод, мурашки дружным табуном забегали по всему телу…

Губы несмело скользили по ключице, пытаясь нащупать нитку. Найдя ее, они стали пробираться вдоль нити в поисках кольца.

Самый волнующий момент в моей жизни… Странно, что протекает он таким образом и в таком странном месте. И спровоцировал его мужчина, к которому я испытываю всего лишь дружескую симпатию.

— Готово, — проговорил Юлиан глухо.

Для его удобства я склонила голову. Передача кольца произошла, как и серьги, вполне невинно.

Когда уже я проглотила родительское украшение, Юлиан вместо того, чтобы отодвинуться, вдруг прижался и, вздохнув, прошептал:

— Видят боги, я держался до последнего…

Его поцелуй не был неожиданным. Интуитивно я его ждала, а если честно, жаждала… Вначале прикосновение мужских губ были осторожными, изучающими, а затем — настойчиво-нетерпеливыми, требующими ответа. И я с энтузиазмом откликнулась…

— Так-так, влюбленные голубки, соскучились? — прозвучало насмешливо над нами — и в комнате вспыхнул свет.

Лапимар, Лулианское королевство, особняк принца Зоора,

50-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Изящные девичьи ладошки нежно скользили по напряженным мышцам спины. Тонкие пальцы с коротко подрезанными ногтями поглаживали, надавливали на нужные точки, помогая владельцу широких плеч расслабиться. Обнаженный, с темно-синим полотенцем поверх ягодиц, он лежал на кушетке, всецело отдавшись ловким рукам массажистки.

Золотистую кожу пересекали белые шрамы, образуя причудливый рисунок. Причудливый в понимании какого-нибудь извращенного ума. В странный узор слетались бледные линии на руках и ногах мужчины. Если бы не старые отметины, его жилистое тело, сила и гибкость которого оттачивалась ежедневными тренировками, считалось бы красивым, а так он выглядел, как шедевр, который мастер в последний момент по какой-то причине испортил лишним штрихом. Кажется, именно так высказалась одна придворная дама, проведя ночь в его постели.

Девушка принялась разминать мышцы ног, когда мужчина приказал:

— Достаточно, Ильма, ты свободна.

— Как прикажете, Ваше высочество, — благоговейно опустила глаза девушка и тенью выскользнула из комнаты.

Принц поднялся с кушетки и привычным жестом обернул ткань вокруг бедер. Похромав к низкому столику, на котором оставил снятые перед массажем артефакты, не спеша одел их и взялся за одежду. Обычно маги старались не расставаться со своими амулетами, но Зоор подобной зависимости от артефактов не имел.

Одевшись в привычный черный костюм — не сковывающий движения камзол цвета индиго, белую рубашку и черные бриджи, принц, прозванный лулианцами Хитрым Хромым, оперся об палку и направился к двери. На полпути мужчина остановился, помянув Эвгуста проклятого, и подошел к зеркалу. На шее принца светился голубым кристалл вызова.

Нахмурившись, мужчина шепнул заклинание активации и прикоснулся к раме зеркала.

Серебристую поверхность на миг затянуло молочной дымкой, затем Зоору натянуто улыбнулась его точная копия.

— Здравствуй, брат, — произнес двойник из зеркала.

— И тебе к целителю не бегать, твое наследное высочество, — насмешливо отозвался Зоор.

При разнице в два года, они похожи внешне, словно близнецы, и так различны внутренне.

Искандер, спокойный, уравновешенный и доброжелательный, сильный маг, любимчик женщин и хороший товарищ. Зоор — язвительный скептик, видящий в людских душах постыдные тайны, умеющий играть на чужих слабостях.

Младший принц втайне побаивался брата, который порой поражал непредсказуемостью и наплевательским отношением к правилам. Старший же чувствовал горечь каждый раз, когда видел Искандера.

Его детство прошло, как дурной сон. Король Фадиас мечтал о достойном наследнике, который не только удержит Лул на пике расцвета, но и поднимет еще выше. Поэтому у первенца не было ни одной свободной минуты на детские глупости, все поглощало обучение. Точные и гуманитарные науки, стратегия, фехтование, этикет всех рас Межграничья, дипломатия. Каждый день, каждый час принц посвящал тому, чтобы стать идеальным королем.

А потом были повстанцы. Жрец, двинутый на идее сотворения идеального охотника на нечисть. И море всепоглощающей боли…

Тогда как Искандер, любимчик матери, вкусил радости жизни за двоих. Ему прощались далеко не безобидные шалости. Он даже сумел уговорить родителей отпустить его учиться в школу магии.