Дары инопланетных Богов - Лариса Кольцова
Шрифт:
Интервал:
Оказавшись тут впервые, Нэя ощутила разочарование. Обиталище инопланетных полубогов, мерцающая башня, столько лет тревожившая её воображение, занимающая её всегда, когда она видела её конус, отражающий от себя плоскость неба, с разлитыми по нему застылыми и алыми водами восходов и закатов Ихэ-Олы, оказалась полупустой и, по сути-то, стандартной небольшой комнатой. Этих башен, рисовавшихся ей чертогами детей Надмирного Света, на крыше располагалось несколько. Она воображала раньше, что всё там усыпано драгоценными камнями, всё пронизано загадочными лучами безмерно далёких звезд, с которыми общаются волшебники из рассказов Гелии…
Но всё оказалось обычно и прозаично, а к техническому комфорту она и попривыкла, живя в ЦЭССЭИ. В центре помещения стоял кристаллический стол и сфера, как в подземелье, и почти такая же широкая серебристая постель. И всё. Через стену-панораму открывался ландшафт лесопарка, — действительно красочное зрелище. В нижнем этаже холл, столовый отсек, сантехнические отсеки, спальня, в которой отсутствовала даже мебель, ведь спал он наверху. Всё полупустынное и скучное. Почему земляне жили в такой скудости, Нэя не понимала. В их жилищах не было ни единого лишнего, затейливого, радующего глаза, предмета. Всё функциональное, необходимое для жизни. Техностиль, как сказал Рудольф.
Она бродила по пустому пространству, для чего-то огибая постель, поскольку между стеной и постелью имелся довольно большой зазор, словно бы очерчивала некий спасительный круг и защищала своё предстоящее, зыбкое какое-то, счастье, то ли будет оно, то ли так и не состоится. А то, как он поспешно демонстрировал ей это ложе будущего единения, ничуть не сомневаясь в её окончательном согласии, было ей понятно. И такая его откровенность в сочетании с тем особым взглядом, который уже заметно туманился, коробило её отсутствием тонкой игры, искусным ритуалом почти воздушного ухаживания, непременно затянутым в виду того, что произошло в том подземелье… поскольку она могла бы приходить сюда ещё много и много вечеров без того, чтобы сразу завалиться в эту постель. Пусть будут долгие встречи, каких не было у неё никогда в её юные годы ни с кем, как бывает это у других девушек. Как было у него с Гелией…
Тень Гелии
Вспоминала свои девические мечты об этой пирамиде, ей обещанной как вместилище волшебного счастья. И почему он её так возносил, скучную башню- вышку, созданную лишь как обширная смотровая площадка? Но уж никак не храм любви. То внезапное желание телесной близости, накрывшее её в ночь примирения на поваленном дереве, на момент первого её прихода сюда отсутствовало. В чужом помещении он вдруг показался чужим, незнакомым, но тем, кто поспешно подталкивал её к тому, ради чего и привёл, — к заурядному утолению простейшего инстинкта, который, не исключено, презирал в себе, а давить бесконечно уже не мог. К ней же внезапно вернулось её прошлое бесполое наполнение, с каким пришлось прожить, по сути-то, большую часть своей молодости. Она словно со стороны увидела то, что должно вот-вот произойти… оголиться, открыться для взаимного доступа… И в тот самый момент, как он вышел за пределы спальни на смотровую площадку, видимо желая дать ей время для преодоления волнения, возник ощутимый сквозняк. Одновременно с ним накатило отвращение к своему податливому телу, к скрытому в нём вместилищу, предназначенному для его сладострастного выброса и последующего быстрого остывания. Охватил болезненный недужный холод, вселенский стыд за природу людей, в которой не было ни его, ни её вины, а вина эта отчего-то в ней была.
Она присела на край постели, внезапно устав от непосильной задачи привести себя в утраченную гармонию, и сильно сжала колени. Никогда, никогда она тут не заляжет, раскрыв себя столь же позорно, как произошло в её кристалле. Ей требовалось некое исцеление, а он его дать не мог. Он не умел, он не был Тон-Атом. Он мог дать или страсть, или боль. А ей нужна тихая нежность. Она любила его не потому, что он всех лучше, ведь не исключалось, что он для неё как раз реализация одного из худших возможных выборов, — из тех, что предлагаются откуда-то свыше. Он был ей дар, сброшенный со звёзд, и он был её непомерной тяжестью, какой для всех и является жизнь, поскольку от него нельзя было избавиться, только если вместе с самой жизнью. И она вспомнила слова Тон-Ата: «В любви, как и в смерти, никто не поможет».
Она какой-то частью своей души видела, как сюда входила Гелия. Открывалась панель в полу, и Гелия поднималась по белой и закрученной ракушкой лестнице, ведущей сюда снизу. О чём они тут говорили? О её заботах? О спектаклях? Вряд ли он рассказывал ей о своих делах. Этого он не делал никогда. Она залезала под плед, похожий на крыло гигантской птицы, такой же плед был и в подземелье, и у Гелии в её квартире. Как Гелия совмещала любовь к Нэилю и странную привязанность к Рудольфу без всякой любви, было за пределами понимания. А Рудольф что чувствовал? Чувствовал ли он пустоту, когда она, находясь рядом, была уже не с ним давно? Понимал её игру? Изматывающую своей фальшью, не дающую радости, в отличие от той игры на театральных сценах, которой она радовала поклонников своего дара. Ведь и сама Гелия уже не походила на ту, какую он встретил когда-то в горах. Чистая воплощённая мечта прежних лет, встреченная некогда в горах, не совпадала с Гелией настоящей. Чарующая красота оставалась при ней, а всё прочее утрачено… А иначе тут не возникла бы другая. Отталкивая прекрасную Гелию, она призрачно вошла в его сакральную башню. Но
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!