Блондинка в озере. Сестричка. Долгое прощание. Обратный ход - Реймонд Чандлер

Я схватил ее сумочку прежде, чем она успела протянуть к ней руку. Глаза ее вспыхнули. Она издала звук, похожий на плевок.

Открыв сумочку, я порылся в ней и обнаружил белый конверт, показавшийся мне довольно знакомым. Вытряс из него фотографию, сделанную в «Танцорах», — обе ее части были сложены и наклеены на листок бумаги.

Я закрыл сумочку и швырнул владелице.

Долорес уже встала, рот ее растянулся в усмешке, обнажив зубы. Она не издала ни звука.

— Интересно, — сказал я и щелкнул пальцем по глянцевой поверхности снимка. — Если только это не подделка. Кто с ней сидит, Стилгрейв?

Снова раздался серебряный смех.

— Нелепый ты человек, амиго. Я и не знала, что еще существуют такие люди.

— Довоенный фонд, — сказал я. — С каждым днем нас становится все меньше. Откуда у вас этот снимок?

— Взяла в гардеробной из сумочки Мэвис. Пока она была на съемке.

— Она знает? Интересно, откуда он у нее?

— Получила от тебя.

— Ерунда. — Я приподнял брови на несколько дюймов. — Где б это я мог его взять?

Долорес протянула руку через стол. Голос ее стал холодным.

— Пожалуйста, верни его мне.

— Я верну его Мэвис Уэлд. Мне неприятно говорить это, мисс Гонсалес, но на роль шантажиста я не гожусь. Обаяния не хватает.

— Отдай! — потребовала она. — Иначе...

И запнулась. Я молчал, давая ей досказать. На ее приятном лице появилась презрительная гримаса.

— Ну ладно, — вздохнула Долорес. — Это была моя ошибка. Я сочла тебя умным. Теперь вижу, что ты заурядный, тупой частный сыщик. Эта жалкая убогая контора, — она обвела ее рукой в черной перчатке, — и жалкое убогое существование должны были сказать мне, что ты за идиот.

— Они действительно говорят об этом, — согласился я.

Долорес медленно повернулась и пошла к выходу. Я вышел из-за стола, и она позволила мне распахнуть перед ней дверь.

Мисс Гонсалес медленно вышла. В деловых колледжах так выходить не учат.

По коридору она шла, не оглядываясь. У нее была красивая походка.

Дверь с тихим щелчком закрылась. На это, казалось, ушло много времени.

Я стоял и смотрел, словно никогда не видел ничего подобного. Потом повернулся, пошел к столу, и тут раздался телефонный звонок.

Я поднял трубку и ответил. Звонил Кристи Френч.

— Марлоу? Нам хотелось бы видеть тебя в управлении.

— Сейчас?

— Чем быстрее, тем лучше, — сказал он и повесил трубку.

Я вынул из-под журнала для записей склеенный снимок и положил в сейф к остальным фотографиям. Надел шляпу и закрыл окно. Ждать было нечего.

Поглядел на зеленый кончик секундной стрелки наручных часов. До пяти была еще масса времени. Секундная стрелка бежала и бежала по циферблату, как коммивояжер. Было десять минут пятого. Я снял пиджак, отстегнул наплечную кобуру и запер «люгер» в ящик стола. Полицейские не любят, когда приходишь с пистолетом на их территорию, даже если имеешь право носить оружие. Они любят, чтобы ты приходил заискивающим, держа шляпу в руке, говорил тихо, вежливо и ничего не выражал взглядом.

Я снова взглянул на часы. Прислушался. Здание казалось тихим. Вскоре оно станет безмолвным. И тогда по коридору, дергая дверные ручки, зашаркает мадонна темно-серой швабры.

Я снова надел пиджак, запер дверь между комнатами, выключил звонок и вышел в прихожую. Тут зазвонил телефон. Я бросился к нему, чуть не сорвав дверь с петель. Звонила Орфамэй, но такого тона у нее я еще не слышал.

Холодный, уравновешенный, не категоричный, не пустой, не угрожающий и даже не детский. Голос девушки, которую я знал и вместе с тем не знал. Едва она произнесла первую пару фраз, я понял, чем вызван этот тон.

— Звоню, потому что вы просили позвонить, — сказала Орфамэй. — Но вам не нужно ничего рассказывать. Я ездила туда.

— Ездили туда, — сказал я. — Да. Понял. Ну и что?

— Я... одолжила машину. Поставила ее на другой стороне улицы. Там было столько машин, что вы не могли заметить меня. Возле похоронного бюро.

Обратно я за вами не поехала. Попыталась было, но вдруг сообразила, что совершенно не знаю тамошних улиц. Потеряла вас. И вернулась.

— Зачем?

— Сама не знаю. Когда вы вышли, мне показалось, что у вас какой-то странный вид. Или, может быть, у меня возникло предчувствие. Как-никак — он мой брат. Я вернулась и позвонила в дверь. Никто не ответил. Это тоже показалось странным. Может, я склонна к предчувствиям. Внезапно мне показалось, что необходимо войти в этот дом. Я не знала, как, но мне было необходимо сделать это.

— Со мной такое случалось, — выговорил я. Это был мой голос, но кто-то пользовался моим языком вместо наждачной бумаги.

— Я позвонила в полицию и сказала, что слышала выстрелы. Полицейские приехали, один из них влез в окно. Потом открыл дверь и впустил другого.

Вскоре они впустили и меня. И не отпускали. Мне пришлось рассказать им все: кто он такой и что я солгала насчет выстрелов из страха за Оррина.

Пришлось рассказать и про вас.

— Ничего. Мне пришлось бы самому рассказать им все это после того, как я рассказал бы вам.

— Вас, небось, по голове не погладят, так ведь?

— Да.

— Арестуют или что?

— Могут арестовать.

— Вы бросили его на полу. Мертвого. И, конечно, скажете, что вам больше ничего не оставалось.

— У меня были на то причины, — возразил я. — Они могут показаться не особенно убедительными, но они были. Ему уже ничто не могло помочь.

— Да, были, еще бы, — сказала Орфамэй. — Вы очень находчивый. У вас на все есть причины. Что ж, похоже, вам придется изложить их полицейским.

— Не обязательно.

— Придется, придется, — произнес голосок, в нем слышалось необъяснимое удовольствие. — Непременно. Вам развяжут язык.

— Оставим это, — сказал я. — Частный детектив всеми силами оберегает клиента. Иногда заходит слишком далеко. Вот я и зашел. Поставил себя в опасное положение. Но не только ради вас.

— Вы бросили его на полу, мертвого, — сказала Орфамэй. — И мне все равно, что сделают с вами полицейские. Если посадят в тюрьму, я, пожалуй, буду рада. Не сомневаюсь, что вы это воспримете мужественно.

— Конечно, — подтвердил я. — С веселой улыбкой, как всегда. Видели ли вы, что было у него в руке?

— В руке у него ничего не было.

— Вернее, лежало возле руки.

— Там не было ничего. Совершенно ничего. Что это была за вещь?

— Ну и прекрасно, — сказал я. — Рад этому. Что ж, до свидания. Я сейчас еду в управление полиции. Они хотят меня видеть. Если больше не увидимся, желаю вам удачи.