Найденыш 4. Восхождение - Валерий Гуминский

— Мартин! — услышал он возглас с переднего сиденья. — Вы не против присоединиться ко мне?

Его звал англичанин из «Monthly Army List», Фрэнк Сиккерс, немолодой уже мужчина, возрастом чуть младше самого Ласточкина, призывно поднимая руку с фляжкой. Шут усмехнулся. Фрэнк был любителем всего, что горит, но никогда не усугублял свои пристрастия. Пил все, начиная с банановой самогонки до ямайского рома. Интересно его судьба покидала.

Оставив кофр с фотоаппаратом и аксессуарами на месте, Шут перебрался в соседнее с Фрэнком место. Любопытно будет послушать опытного профи, что он вообще думает по поводу инцидента.

— Будешь, Мартин? — британец называл Ласточкина именно как Мартин, признаваясь, что ему так легче. — Здесь не коньяк, не переживай. А то лицо сразу позеленело. Чай из местных трав. Чертовски тонизирует, оказывается. Аборигены не соврали.

— Чай можно, — Шут глотнул из фляжки, ощущая, как теплая, наполненная едва горькими нотками жидкость скользнула по пищеводу внутрь. Обычный напиток, коих в Китае великое множество. Из чего только не делают.

— Какие у тебя мысли? — поинтересовался Фрэнк, закручивая пробку. — Мне кажется, там побывали не маньчжуры, а твои земляки из спецотряда.

— Как ты можешь составлять мнение, не увидев место боя и не услышав версию армейских чинов? — с любопытством спросил Шут.

— Мартин, ты иногда прикидываешься незнайкой, а все равно остаешься сам себе на уме, — погрозил журналист Шуту пальцем. — Зачем маньчжурам дразнить дракона? Какие цели они могли преследовать на сопредельной территории? Глупо, согласись. Во-вторых, слишком грамотно и умело распотрошили боевую колонну. Для вояк старого маразматика Цин Го это фантастика. Есть, конечно, спецы, но… Я еще не знаю, что мы там увидим (а увидим мы немного, зуб даю), но чем больше анализирую, тем увереннее становлюсь. Русские, больше некому. Кстати, в пользу моей теории говорит вот что…

Фрэнк приблизил свои губы к уху Шута и почти неслышно прошептал, обдавая его горячим дыханием:

— Мне один офицер после удачной пьянки признался, что в сорока километрах от точки инцидента нашли группу маньчжурского спецназа, полностью уничтоженную неизвестными. Там явно была стычка с применением магии. Китайцы давно бы разнесли такую информацию и начали прессовать соседей. Но стоит тишина. Почему? Да потому что обделались от страха. Русские на их земле воюют с маньчжурами, вырезают их, как щенков, потом громят колонну преследователей и исчезают на просторах великого Китая. Ха!

— А это проверенная информация? — насторожился Ласточкин.

— Не проверенная, — признался Фрэнк. — Поэтому ей доверять не стоит, но она прекрасно ложится в основу происходящих событий. Твои земляки, Мартин, шалят.

— Ты бы поменьше разбрасывался такими версиями, — недружелюбно заметил Шут. — Не хватало, чтобы нас лишили аккредитации. Или за шпионов приняли.

— Молчу, молчу! — выставил вперед ладони Сиккерс, сдерживая усмешку. — Ладно, приедем — разберемся. Меня уже одолевает детективный зуд.

Автобус тем временем отпочковался от военной техники и следуя по взмахам флажков регулировщиков, углубился с дороги в сторону холма, под которым буквой «П» раскинулся небольшой палаточный лагерь с травянистой площадкой, посреди которой воткнули длинный шест с белым флагом. Колыхаясь на ленивом ветерке, полотнище иногда показывало надпись «PRESS».

Остановившись перед крайней палаткой, автобус выплюнул говорливую группу журналистов, но их сразу же остановил офицер в форме наблюдательных сил. Звезды на погонах указывали на его высокий статус. Полковник Хайнц, прочитал на бейдже фамилию военного Шут. Он знал, что стоящий перед ними офицер состоял в немецком егерском корпусе, который контролировал пригородные блокпосты в Цитайхэ.

— Господа! — на английском проговорил Хайнц. — Прошу обратить внимание, что этот палаточный городок предназначен для вас, и только для вас. Через два дня вы закончите свои дела и уедете отсюда. Никаких самовольных вылазок в сторону шоссе, где идет расследование. Время пресс-конференций будет объявлено заранее, так что не беспокойтесь.

— Сколько всего конференций планируется? — задал вопрос один из французских репортеров. Их в Цитайхэ понаехало больше всего, что являлось загадкой для Шута. Их-то каким чертом тянет в чужую проблему?

— В день — две, — кивнул полковник, ожидавший такого вопроса. — Проходите, располагайтесь. Палаток хватит на всех. Они двухместные, можете не волноваться, что придется толкаться в тесноте.

Шут и Мотор облюбовали палатку с правой стороны от флагштока. Она располагалась посредине ряда, и ничем не отличалась от других. Просто Мотор не любил, чтобы его бока были открыты, как он сам пошутил. Рядом с ними поселились британцы: Сиккерс и рыжеволосый крупный валлиец с пудовыми кулаками. С такими габаритами на ринге боксировать, а не конфликты с фотоаппаратом освещать. Фрэнк подмигнул Ласточкину, когда вносил в свое жилище сумки с аппаратурой. Намекал на что-то? Ну, к вечеру эти парни устроят вечеринку.

— Пошли на холм, присмотримся, — предложил Мотор. — Нас все равно вниз не пустят без разрешения. Как я понял, китайцы наше любопытство серьезно ограничивают.

— Ну, хотя бы привезли на место инцидента, — усмехнулся Шут, соглашаясь с напарником насчет прогулки. Он покопался в сумке и выудил оттуда бинокль, который приобрел еще в Цитайхэ, в одном туристическом магазинчике. Дешевая подделка под немецкий «Цейс» с дрянной оптикой. Так не воевать же с ним, и на позициях против маньчжур не стоять. На пару-тройку километров просматривает сносно, а дальше уже дерганье сплошное, смазывается фокус.

Они поднялись на лесистый холмик, присели на травку под широкими лапами сосен. Мрак сразу же улегся на травку, усыпанную хвоей, и закинул руки за голову. Здесь было комфортно: ветерок свежий, солнце своим раскаленным блином не достает, и вид на долину открывается такой, какой и нужен Шуту.

Ласточкин поднес бинокль к глазам и участок трассы, на котором копошились военные, мгновенно прыгнул к нему на нужное расстояние. Половина дороги, та, которая была ближе к лагерю, оказалась огорожена флажками, и в этом периметре бродили несколько человек в длиннополых халатах, тщательно рассматривая каждый сантиметр дорожного полотна. В руках у каждого были черные коробочки, которыми каждый из них манипулировал над каким-нибудь местом.

«Да это же даосы, — догадался Шут, не отрываясь от священнодейственных процедур китайских магов. — В руках явно магофоны какие-нибудь, или как называются в узких специализированных кругах приборы по поиску остаточного фона? Ищут чьи-то следы? Значит, неизвестная группа (не будем утверждать, что это наши ребята пошалили. Нет доказательств) имела в своих рядах мага, который помог одолеть местных колдунов».

Ближе к обочине стояли несколько военных в обычном полевом камуфляже. Пара китайцев и столько же европейцев. Оживленно разговаривают, жестикулируют, тычут в карту. А вот пятый… Мужчина среднего возраста, темное от загара лицо, жесткие усы, тонкая полоска бакенбард тянется из-под пятнистой кепи. Он не в камуфляжном костюме, а в каком-то нелепом мундире, кроя этак середины пятидесятых годов прошлого века. У немцев или австрийцев такие в ходу были, у вспомогательных частей. Но сидит мундир хорошо. Ремень плотно обхватывает талию, сбоку кобура с пистолетом. Рукоять торчит — это хорошо видно. Странный маскарад. И что смешно — даосы едва ли не робеют перед этим человеком, прежде чем заговорить.