Наследница Вещего Олега - Елизавета Дворецкая

– Так вы с самого начала это задумали! – Иегуда едва не задохнулся. – О мой Бог! Да возгорится гнев Твой…

– Но ты в наших руках! – с негодованием добавил Синай. – Мы расскажем Элеазару, кто ты такой, и он прикажет схватить тебя! Он пригрозит Асмунду твоей смертью и велит уйти, а взамен выдаст тебя живым! И не думай причинить нам вред – Ханука сейчас у Элеазара, и если мы до вечера не вернемся туда благополучно, он все ему расскажет!

– Я не собираюсь причинять вам вред! – Хельги поднял ладони, показывая, что в них ничего нет. – И замысел ваш был бы мудр, если бы…

– Что?

– Если бы мог осуществиться.

– Отчего же ему не осуществиться, если в наших руках брат вождя наших врагов?

– Да потому что я – куда худший враг Асмунду, чем даже сам Хашмонай! Неужели не понимаете?

– Ты – его враг? Как это возможно? Ты же его брат!

– Я и сам не ждал, что мой брат Асмунд объявится здесь со своим войском, – признался Хельги.

– Не ждал?

– Да. Он ведь должен был осаждать сейчас Херсон, это вы верно сказали.

– Но как же он тогда очутился здесь? – Купцы изумленно переглянулись.

– Похоже… – Хельги посмотрел на свою жену, которая сидела, отвернувшись и прикрыв лицо краем покрывала, – кроме обиды на Стефана и греков, у Асмунда есть на сердце и другая обида, и она оказалась тяжелее…

– Ты хочешь сказать… – Иегуда в изумлении воззрился на Пестрянку. – Это из-за… этой женщины?

– Не могу сказать тебе точно, пока не поговорю с Асмундом или его посланцами. Но если есть весомая причина, которая заставила его изменить и мне, и Ингвару, то лишь обида на меня и желание получить назад свою любимую жену. Он, похоже, не смог смириться с ее потерей, и даже та новая жена, которую ему нашла княгиня, его не утешила. Он пришел сюда, желая вернуть ее. А войску все равно, где взять добычу – в Херсоне или здесь.

Купцы молчали, пораженные этой новостью. Они сами привезли в Самкрай беду и погибель. Но кто мог знать, что жена снова погубит человека, как это уже когда-то сделала Хава по наущению змея?

– Если вы выдадите меня Элеазару, а тот – Асмунду, вы, конечно, обрадуете Асмунда, но осады он не снимет, – продолжал Хельги. – Меня он, скорее всего, казнит, но цели своей этим не достигнет и будет осаждать город, пока не возьмет его и не получит мою жену. Однако если он погубит меня, то в Киеве погибнут и десятки ваших родичей.

– Но это значит… – Синай посмотрел на Пестрянку, – что ты мог бы спасти себя и город, вернув эту женщину ее первому мужу!

– Нет! – воскликнула Пестрянка, впервые за это время подав голос.

– Нет! – почти одновременно сказал Хельги и успокаивающе сжал ее руку.

– Лучше мне умереть, чем вернуться к этому человеку! – Она сердито взглянула на купцов.

– Я женился на ней не для того, чтобы подержать у себя и вернуть хозяину, будто лошадь, взятую внаймы, – продолжал Хельги. – А чтобы жить и умереть вместе с ней. Но вы не спешите оплакивать себя и город. Ведь Карша недалеко отсюда, а войска кагана сильны. Может быть, сейчас, сегодня, Хашмонай уже разбил войска Романа, а завтра он вернется сюда и уничтожит Асмунда.

– Как говорил царь Шломо: «Конь подготовлен на день войны, но победа – от Господа!» – вздохнул Синай.

– Эй, пришел парень Рафаилов! – крикнул Тубби, стороживший у ворот. – Говорит, зовут вас всех к Элеазару!

– Русы прислали людей для переговоров! – выложил задыхающийся от бега отрок, когда два купца и Хельги вышли к нему. – Нужны люди, понимающие их язык!

Иегуда и Синай переглянулись. Они еще ничего не решили, не поняли даже, можно ли верить услышанному. А Бог уже прямо сейчас, не дав времени на раздумья, повелел что-то решать.

Хельги вернулся во двор и вслед за Пестрянкой прошел в пустой темный сарай с глиняными стенами, который в эти дни служил им домом. Пестрянка обернулась, подняла к нему встревоженный взгляд. Хельги ласково сжал ее лицо в ладонях и несколько раз поцеловал. Произносить вслух даже одно слово сейчас было опасно, но в поцелуях его сквозила самая искренняя любовь.

* * *

До поздней ночи в доме у молодого Элеазара заседал совет всех городских старейшин и купцов. Предводитель русов потребовал выкуп – двадцать тысяч золотых. Иначе обещал в ближайшие же дни взять город приступом, и тогда ни один человек не сохранит ни свободу, ни имущество, ни саму жизнь. Старейшины хазар-иудеев, греков-христиан, булгар-сарацин, ясов, гузов, печенегов и прочих язычников призывали каждый своих богов, спорили, сходясь в одном: собрать столько золота в городе невозможно. Можно отдать часть товарами – дорогих шелков, посуды, специй, благовоний, серебра, коней, оружия и прочего в городе немало. Но бедным общинам пришлось бы отдавать людьми, а на это никто не соглашался.

И только ночью, когда все уже изнемогли от жажды и охрипли, когда прибежали с вестью, что загорелись еще две деревни и измученный Элеазар распустил совет до завтра, Иегуда обменялся горестным взглядом со своими товарищами и поклонился:

– Позволь, досточтимый Элеазар, нам сказать тебе несколько слов наедине. Возможно, в этом городе находится некое сокровище, которое вождь русов согласится взять взамен хотя бы части выкупа.

* * *

– В городе ополчения пять с половиной сотен человек, считая беженцев. Из них две сотни – купеческих дружин, эти вооружены хорошо и обучены, но из них шестьдесят наших, значит, чуть менее полутора сотен, – шептала Пестрянка, положив голову Хельги на плечо, так что даже сам он едва ее слышал.

Они сидели на низкой глинобитной лежанке нижнего яруса нар, почти в темноте; со двора доносилось негромкое пение русов, свободных от стражи. Под кровлей жужжали мухи.

– Разбиты на отряды по тридцать человек, управляют старшины, из них только человек восемь имеют опыт сражений. В каждой башне несут стражу по два человека, три ночные стражи и пять дневных. Тайный выход – в третьей башне от озера, если идти по стене вдоль оврагов. Два человека стражи…

О существовании тайного выхода из города – помимо двух ворот – все догадывались, но обнаружить ее местонахождение удалось лишь при помощи Мангуша, сына Ранди. Ингвар не зря послал его вместе с Хельги. Мангуш уже не раз бывал с отцом в Самкрае и неплохо знал город; похожий на свою мать-печенежку, невысокий и смуглый, он ничем не выделялся среди местных жителей, свободно говорил по-печенежски и по-хазарски, и немного – по-гречески. Снабдив парой шелягов, Хельги день за днем, когда Мангуш был свободен от службы, отправлял его в харчевню, ближайшую к помещению стражи. В обычное время в воинском доме жила дружина тудуна, а сейчас Элеазар держал там сотню ополчения, чтобы была под рукой. Ходили туда и люди из собственной дружины молодого тудуна – пожалуй, самые лучшие воины из оставшихся в городе. Многие были не прочь поболтать с молодым бойким парнем, который очень хотел поступить на службу к тудуну и жаждал узнать побольше о нелегкой жизни доблестных стражей, которые, конечно, заслуживают гораздо лучших наград и обращения.