Се, творю - Вячеслав Рыбаков

– В смысле, – сказал он.

Ее взгляд как бы расфокусировался, словно она, глубоко задумавшись, некоторое время смотрела сквозь Вовку. Потом сфокусировался снова.

– Я тебе отвечу, – проговорила она. – Готов?

– Да.

– И Бога глас к тебе воззвал: возьми дорожный интеграл, нажми стартер, и виждь, и внемли все многочисленные Земли. На каждой будет Серафима тебя любить, тобой любима.

От нежности у него жгуче защипало где-то в глубине переносицы. Боясь дышать, словно Сима была готовым погаснуть от первого же дуновения огоньком свечи, он с благоговением всматривался в ее глаза еще несколько мгновений, а потом сказал:

– Пошли.

А на второй планете звезды Эпсилон Андромеды (солнцеподобная, спектральный класс G6, расстояние до Земли сто десять световых лет) растут цветы, пыльца которых сверкает, как бриллиантовая пыль.

В южном полушарии лето. Бескрайняя степь под нежно-голубым в вышине и чуть фисташковым по горизонту небом почти сплошь застелена пышными коврами тяжелых золотисто-алых фестончатых соцветий на высоких, иногда почти по пояс, мягких ворсистых стеблях; косматое неподвижное пламя разлилось по отлогим холмам на десятки километров, но столько и не надо. Если легонько ударить ладонью, лепестки словно взрываются, вскидывая в воздух медленно клубящийся протуберанец. А если раздеться и с гиканьем, с улюлюканьем, или просто хохоча, понестись голышом, сам в пять минут превращаешься то ли в перламутровую статую, то ли в бегучий фейерверк или сгусток полярного сияния, а позади надолго остается висеть, едва заметно для глаз оседая и растворяясь в теплом безветрии, слепящая переливчатая призрачная гряда.

И когда они, набегавшись и от восторга ошалев, догнали друг друга и рухнули в распахнувшуюся кроткую, неломкую мякоть, от каждого прикосновения выдыхающую праздничный свет, казалось, это две радостных радуги, сомкнувшись, слились в одну, вдвое ярче.

Потом Сима долго лежала, отдыхая, пропитываясь пережитым, осознавая свою новизну, и смотрела в небо. А Вовка, обхватив колени руками, сидел рядом и смотрел на нее – на разводы словно бы перемешанной с алмазной крошкой подсыхающей крови на нежной коже бедер, на немилосердные синяки, которыми он, сам того не заметив, хозяйски заклеймил ликующую грудь желанной зверушки, когда его губы наконец до нее дорвались, на задумчиво приоткрытый, припухший вишневый рот и все еще влажные глаза, отрешенно глядящие вверх.

И думал: странно. Анатомически все люди вроде бы одинаковы. И физиологически одинаковы. И все можно описать, как заводской процесс, токарную штамповку: эрекция, фрикция, эякуляция… Тюбинг, блюминг. Лизинг, блин, маркетинг, консьюминг, мерчандайзинг… Тогда и эффект должен бы быть одинаков, кого бы ни отконсьюмил. Но не от этого же вскипает легкое и властное, как ветер, чувство всемогущества, и цветами распускаются белые крылья за спиной, и ты действительно летишь и можешь все… Вот как сейчас. А еще говорят, что человек – это животное! Гады, вруны, отбирают самое главное – крылья!

Я не выдержал и спросил тихонько: а кто, собственно, говорит-то?

Он услышал и задумался.

«Здравствуйте, Валентин.

Не удивляйтесь, пожалуйста, новому обращению. Честно говоря, я хотел с Вами посоветоваться насчет него, потому что вдруг чего-то повзрослел:-)), и звать вас дядя Валя, или просто Валентин, или, тем более, как бывало иногда, шутливым своим Валенсий (я знаю, Вас это обращение коробило, хотя Вы и терпели благородно), теперь как-то неловко. Нелепо. И вообще – тыкать Вам… А называть Вас по имени-отчеству было бы, мне кажется, слишком отчужденно. Мы же столько лет жили под одной крышей, Вы мне отчим, и это ведь тоже семья. Поэтому я пока не придумал ничего лучше, чем называть Вас по имени, но на «Вы», а Вы мне говорите, пожалуйста, по-прежнему «ты». А если Вам мои духовные поиски:-) покажутся дурью и у Вас будет какое-то предложение получше, я, как смешно говорят дипломаты, открыт для конструктивной дискуссии.

Огромное спасибо Вам за слова поддержки. В ответ могу заверить, что, несмотря на Ваш разрыв с мамой, я никогда не сумею относиться к Вам, как к постороннему. Бывших родственников не бывает, как бывших разведчиков:-)). Я буду всегда рад Вас видеть.

Папа так и не нашелся.

Простите, что так долго не отвечал. Но тут были объективные причины. Когда Вы найдете время приехать, я Вам подробнее все расскажу и покажу, но если в двух словах – я оказался единственным человеком, который после исчезновения папы может управляться с тем, что он тут наработал, и это для меня оказалось изрядной ношей. Волшебником быть очень ответственно и очень трудно. А поскольку чудеса не сказочные, а настоящие, они сразу становятся просто очень кропотливой, очень сложной и очень ответственной работой, на пределе сил и мозгов.

Мы ведь тут, не смейтесь, мгновенное перемещение в пространстве на любые расстояния открыли. В фантастике это называют нуль-транспортировкой или телепортацией. Ну, и еще по-всякому. У нас это как-то само собой назвалось переклейкой – из-за реальной природы процесса. Помните на свадьбе папы с тетей Наташей всем предлагали увидеть Таити? Это мы от избытка чувств пытались сделать сюрприз гостям, только тогда не вполне еще получилось. Там столько тонкостей обнаружилось, причем не только технического, но и психологического плана. Штука в том, что отнюдь не все люди и не во всяком состоянии поддаются переклейке. Это совсем не делит людей на первый и второй сорт, конечно. Вот академик Алдошин, например. У него после исчезновения папы, как Вы, возможно, знаете, был инфаркт, но теперь, к счастью, он пошел на поправку, как раз вчера я навестил его в санатории, и он уже просто рвется путешествовать. Умница, добряк, крупный организатор науки, замечательный человек. Так он тоже оказался неспособен. Таких людей могут брать с собой так называемые поводыри. Я вот оказался очень сильный поводырь, за раз могу взять с собой до семи человек, это пока абсолютный выявленный экспериментами максимум. Впрочем, судя по первым пробам, тетя Наташа дала бы мне форы, но она сейчас нездорова немножко, и мы вынуждены обходиться без нее.

А вообще-то поводырей, как всегда в жизни, не хватает.

Конечно, все еще только в стадии опытов. Поэтому мое письмо – не для прессы:-). Но если Вам придет в голову, что я спятил или просто Вас разыгрываю – не думайте обо мне так плохо. Я в здравом уме, а на розыгрыш такой никогда бы не пошел хотя бы из уважения к Вам. Если Вам это интересно, Вы просто можете приехать (только сообщите заранее, мы договоримся о конкретных сроках) и, так сказать, удостовериться. Вам наверняка это будет интересно и как журналисту, и вообще. Все ж таки, как писали когда-то о Гагарине, сбылась вековая мечта человечества…»

Бабцев читал Вовкино письмо целый вечер.

Да если бы Вовка немного раньше сказал ему хоть что-то похожее – может, все вообще пошло бы иначе…

Но стоило чуть растрогаться, он тут же шарахался: не с чего же пасынку так семейно, так по-доброму относиться ко мне! Невозможно поверить, чтобы Вовка полагал меня за родного… Не с чего! И – незачем! Вовке это просто незачем! Это лицемерие! Господи, это какая-то ловушка! Неужели они догадались?