Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки - Сергей Юрьевич Ежов

костюма нет. Но это не страшно, я знаю, где в Москве легко и быстро построят прекрасный костюм.

— И насчёт телевидения пошутила? — с облегчением спрашиваю я.

— А вот съёмочная группа ORTF — 1, будет, я об этом позабочусь немедленно. Кстати, что ты собираешься подарить молодожёнам?

— Сложный вопрос. Что-то покупать глупо. Я студент, а они звёзды почти что мирового уровня с соответствующими гонорарами. Но! Есть у меня одна идея. Как ты думаешь, довольны ли будут Дин и Ирина, получив сборник джазовых стандартов лучших авторов и исполнителей, скажем, с десятого года до наших дней??

— О да! Они профессиональные музыканты и такой подарок они оценят. Но где ты возьмёшь такой сборник? Насколько я знаю, такого издания просто не существует.

Делаю загадочную мину:

— Есть у меня кое-какие мысли.

— Ну что же, задействуй свои загадочные возможности, а я пойду звонить в посольство.

Катя ушла, в комнату заглянул Сергей:

— Юра, я случайно услышал, что тебе потребовался подарок для музыканта.

— Нужен. Что-то можешь предложить?

— Могу. Я знаю, у кого купить редкую балалайку. Что там по цене не знаю, но саму балалайку видел, совершенно точно хороша.

— Раз так, поехали!

Сергей за рулём, Антон рядом, а я как всегда на заднем сиденье: мне тут удобнее. Ехать пришлось недолго: немного попетляли по улицам и оказались в старых Черёмушках, у хрущёвки первых серий.

— Серёга, ты ничего не напутал? Здесь ты хочешь купить коллекционный инструмент? — насупился Антон.

— Рассказываю сразу, чтобы не было накладок при разговоре.

— Ну давай.

— Несколько лет назад умер известный мастер музыкальных инструментов и коллекционер по фамилии Зайцев. У мастера остался единственный сын, к сожалению совсем не достойный человек. Пьяница, балбес, бездельник, словом, конченный человек. Квартиру в центре он давно пропил, живёт здесь и пропивает остатки отцовской коллекции.

— Ага! Тогда может, возьмём пузырь для завязки разговора? — внёс предложение Антон.

— Это точно облегчит взаимопонимание. — криво ухмыльнулся Сергей.

Съездили к недалеко расположенному гастроному и взяли две бутылки водки с пробкой, залитой красным сургучом. На этикетке красовалась надпись «Водка обыкновенная». Да, я вспомнил эту водку: в народе её называли сучок или табуретовка. Эту водку делали из гидролизного спирта, и она имела непередаваемо мерзкий химический привкус. Хотя знавал я несколько вполне обеспеченных людей, отнюдь не из народа, которые уж в двадцать первом веке с ностальгией вспоминали о «красноголовенькой». Впрочем, причиной могла быть простая ностальгия по молодости и всему что с ней связано.

— Сучок? — показывая на бутылку, спросил я.

— Он самый. — кивнул Сергей, и сунул одну из бутылок в карман.

— Раз взяли водку, надо бы к ней взять закуску. — внёс предложение я.

— Ребята, вы что, сами собрались пить эту пакость? — удивился продавец — А с виду такие приличные парни.

— Не сами. Алкашу для завязки разговора. — пояснил я — А принесём без закуси, может всё выпить и помрёт невзначай.

— Это верно. — согласился продавец — Вы вон, в соседнем отделе кильку ему возьмите да черняшки буханку. Алкашу такое будет за счастье.

Последовали совету умудрённого продавца, а заодно купили несколько брикетиков плавленого сыра. Продавщица упаковала наши покупки в сероватую бумагу и подмигнула:

— Что, ребята, не хотите позориться?

— Это точно.

Квартира владельца антикварных музыкальных инструментов оказалась на первом этаже. Всё по классике: ободранный дерматин на двери, сломанный и поплавленый спичками звонок… Сергей решительно постучал ногой в дверь — он тут не впервые, порядки знает. Спустя несколько минут за дверью послышалось шебуршание, дверь приоткрылась:

— Чего надо? Кто пришел?

— Иннокентий Артамонович, мы по делу. — шагнул вперёд Сергей и приоткрыв пакет показал горлышко бутылки невидимому пока хозяину.

Из-за двери послышался вполне понятный звук — наш собеседник сглотнул слюну.

— И что за дело?

— Хотим купить кое-что, чтобы бренчать.

— Чтобы бренчать — идите в магазин. У меня инструменты высшего разряда. — начал капризничать хозяин квартиры.

— Ну не хочешь, значит не надо. — спокойно сказал Сергей, сунул пакет в карман и повернулся к нам — Пошли ребята!

Мы молча двинулись за Сергеем. Не достигли мы и середины пролёта в шесть ступенек, как дверь квартиры с треском распахнулась и на пороге возник наследник коллекционера.

— Вы что, шуток не понимаете? Заходите.

Недолго же он корчил из себя гордеца. Мы двинулись следом за пьянчужкой.

— Можете не разуваться. — не оборачиваясь сказал хозяин квартиры и двинул на кухню.

— Да мы и не собирались разуваться. — сказал Сергей — Ничего себе, какую грязищу ты развёл!

И действительно: пол был на редкость грязным — сквозь слой грязи даже было непонятно паркетный тут пол или из досок.

— Я и говорю не разувайтесь. — равнодушно буркнул хозяин.

На кухне он сел у открытого окна и кивнул нам:

— Присаживайтесь, места хватит всем.

Я наконец рассмотрел собеседника: нестарый ещё, лет пятидесяти. Лицо отечное, с мутными глазами и практически беззубым ртом. Губы тонкие, синюшные, неприятно мокрые даже на вид. Длинные засаленные волосы падали на грязный воротник и не менее грязные плечи. Да… Просто на лбу написан диагноз: цирроз печени, ишемия, стенокардия и скорее всего застойный пиелонефрит… Недолго ему коптить небо — максимум два-три года и привет общая могила для бомжей.

— Что, любоваться пришли? Наливай!

— Ты сначала товар покажи, наливальщик. Небось уже ничего не осталось, а? — насмешливо ухмыльнулся Сергей. Мы с Антоном всё так же стоим молча.

— Обидеть хочешь. Из себя вывести. А зря! Я ведь могу и отказаться продавать. Имею право.

— А мы имеем право уйти, помирай тут с похмелья.

— Ладно, кроме шуток, очень мне паскудно, налей хоть с напёрсток и пойдём, покажу инструменты. — как-то разом сник и скуксился мужичок.

— Вот это разговор. — кивнул Сергей и выложил на стол пакет — Дёрни рюмочку, только закусить не забудь, вон, хоть сырок.

— Ага!

Мужичок схватил бутылку, мгновенно сломал сургуч, и плеснул до верха в невесть откуда взявшийся фарфоровый стаканчик с синей эмблемой Ломоносовского фарфорового завода.

— Сделай подушку! — скомандовал Сергей.

— А ну её!

— Водку отниму.

Пьянчужка торопливо оборвал с сырка фольгу, откусил чуть ли не половину и принялся торопливо жевать. Наконец, с помощью четверти стакана воды он впихнул в себя сырок.

— Ну, за здоровье! — прохрипел он и опрокинул в себя водку.

Глаза пьянчужки моментально замаслились, и совершенно непостижимым образом прояснились.

— Между первой и второй…

— Хрена тебе. — оборвал его Сергей — Показывай товар.

— Ну, пошли.

Квартира, как оказалось, двухкомнатная. Дверь в одну комнату распахнута, с порога видны расхристанная кровать даже без постельного белья, грязь и пыль по полу, стенам и окну. Дверь во вторую комнату заперта.