Тёмных дел мастера. Книга первая - Алексей Берсерк

Снова припомнив про себя тот поразительный случай, когда ему впервые удалось выжить в состязании с его самым первым противником-магусом, Гортер стал постепенно взбираться по склону небольшого, но обширного холма, приведшего его на равнину из длинных сосен. И уже там, под сенью их выступающих крон заметил, что вокруг него всё дальше и дальше простиралась блеклая толща предрассветного тумана, а в уголках белёсого неба забрезжили первые яркие лучики ещё не появившегося там восходящего солнца. Очень скоро следопыт уже мог видеть на целые десятки метров вокруг себя, а через совсем короткий промежуток времени Гортер вплотную ощутил на своём лице мягкий озноб раннего утра, открывшего ему весь лес и затаившегося в ожидании главного действа, предвещавшего начало нового дня.

Воспарившее над лёгким волнистым небом горячее весеннее солнце обдало игристым светом весь зеленеющий край, простиравшийся до горизонта, и затопило собою каждую его щель, осветив наступающее утро новой надеждой и новыми заботами. Поднявшись с высоты самых старых и мощных деревьев, лесные птицы завели несмолкающий разговор, оживив безмолвные глади и подарив им прекраснейший голос, в то время как прохладный ветерок расстелил перед собою сверкающие ковры влажной листвы, которая легонько шуршала, окружая мир со всех сторон невообразимой красотой загоравшегося рассвета. Сновавшие в высокой траве кузнечики стрекотали неудержимый ритм своих брачных танцев, а редкие ночные животные тихонько отступали в тень, проявляясь то тут, то там неясными бликами исчезавшей ночи – и в каждом подобном действе царила неукротимая сила природы, живущая по своим законам и правилам, которые существовали уже многие века, вынося причиненные ей невзгоды и стойко пробиваясь вперёд даже в тех местах, где, как казалось, не осталось уже ничего, кроме смерти и запустения. И, как и многие лета назад, сидя на плечах старинного дерева, за ней наблюдал Гортер Устен. Подогнув под себя ноги, следопыт сидел ровно, опёршись прямой спиной о могучий ствол и положив на колени свой лук, взятый им на всякий случай за рукоять, спокойно слушал всё нарастающие звуки открывавшегося перед ним утреннего леса, опустив вниз усталые веки и расслабив вечно морщившийся лоб. Сейчас ему не хотелось думать ни о предстоявшей мести, ни о преследующей его короне, постоянно жаждущей денег и нового влияния, ни о чём-либо подобном. Распустившийся перед ним рассвет, первый за прошедшие дни дождливой погоды, уносил следопыта далеко за пределы человеческого бытия и позволял ощутить в себе ту самую нить, которая крепко связывала его с буйством дикой жизни и силой самого леса, освобождая его сердце от оков прошлого. Однако следопыт отлично понимал, что владельцем этих оков были не напавшие на его деревню магусы и не прогнившая система предательских отношений, утвердившаяся в современном обществе, а только он сам, и от этого Гортеру всегда становилось не по себе, отчего он очень часто вёл внутри себя незримую войну принципов, отдалявшую его от природы, в которой не было таких человеческих понятий, как «честь» и «искупление».

Вскоре незаметные следы Гортера уже успели пропасть, утонув в слегка примятой траве небольшого холмика, на котором росло его рассветное дерево, а сам следопыт затерялся среди соседних стволов, устремившись куда-то на восток. Его путь всё также пролегал к затерянной поляне, находившейся где-то впереди, недалеко от основания небольшого каменного хребта. Но к тому моменту, как по этому холмику зашуршали неосторожные сапоги Королевской ударной дивизии боевых магусов, его след давно остыл, и всё, что им досталось – это жалкие сигналы зачарованных устройств, реагирующих на давно потухшую магию проходивших когда-то здесь преступников.

– Мы не можем, господин Коско, никак не можем тратить все свои силы на это! – высказывался из магического зеркала великий министр, позволяя зеркалу передавать даже мельчайшие изменения своего тона и выражения заплывшего стареющей пухлотой лица.

– Я понимаю, господин Министр, – спокойно отвечал ему начальник секретной службы, изображая покорность.

– И что же вы планируете сделать?

– Если мне будет позволено, я бы хотел расположить своих людей во всех крупных и мелких поселениях ближайшего округа, – мастерски продолжал ломать свою комедию Коско. – А что до тех, кого я уже послал за ним по найденному нашими опытными сотрудниками следу, оставленному в лесу нашей другой целью, теми давно разыскиваемыми магусами: то тут Вы, безусловно, знаете, как обычно обстоят дела с подобными следами – мы сами никогда не можем найти их по этим скудным приметам. А те, кто их всё-таки находят, никогда не успевают схватить их или даже вызвать подкрепление, оставшись при этом в живых. Настолько быстро эти преступники действуют.

– Мда-а, господин Фернард, ваши старания могли бы быть и более всеобъемлющи, так сказать, – растерянно и понуро обратился к нему великий министр.

– Но Вы же знаете про приказ не трогать их до момента, пока эти наёмники не будут истреблены…– начал было разъяснять ему Коско, но тут же был перебит гудящим звуком раздавшегося из зеркала голоса.

– Это военная тайна, Фернард! Заткните свой поганый рот!

– Простите, прошу вашего великодушия, господин Великий Министр, – извиняющимся и полным раскаяния тоном проговорил ему начальник секретной службы, – я ни в коей мере не хотел… Однако будьте уверены, нас абсолютно невозможно подслушать. Это самый зашифрованный магический канал связи, который нам только удалось установить тут.

– Ну ладно, а как там дела с его особой магией и той напарницей женщиной? – прокряхтел министр.

– Магию до сих пор не удалось определить, но нам всё же удалось поговорить с женщиной.

– И?

– Это очень интересно, господин, похоже, что её защищает не магия, а некие господа и сэры, с которыми она водит дружбу. Но как бы то ни было, она согласилась нам помогать добровольно, на своих условиях, и нам даже не пришлось тайно похищать её и заставлять силой выдать того наёмника.

– Вы уверены в ней? Вы сможете контролировать её в случае чего? – насторожено спросил у Коско министр и тут же увидел перед собой его кланяющуюся фигуру, выдававшую в нём военную выправку.

– Конечно, господин, конечно. Можете оставаться уверенным. От меня не ускользнёт не одна муха. А если что, то всегда можно подстроить несчастный случай.

Перетягивая обмотки портянок на своих ногах, Гортер сидел посреди ужасно изуродованной поляны, сплошь покрытой выгоревшими стволами деревьев и, настороженно осматриваясь по сторонам, отмечал для себя всё больше и больше новых мест, годившихся для изучения. В первую очередь его интересовала небольшая, заполненная водой воронка, располагавшаяся на дальней стороне поляны, края которой были выстелены почерневшей от жара землёй. Но, помимо этой воронки, на поляне было ещё достаточно странных следов, каждый из которых мог бы отнять у Гортера добрых пару часов внимательных изысканий, прежде чем он сумел бы восстановить по ним всё, что происходило здесь в тот злополучный день. Поэтому стоило следопыту закончить своё долгое исследование прилегающих территорий, дабы исключить любое подозрение, связанное с засадой (которую он, надо сказать, всё ещё держал в уме), как его внимание рассредоточилось, и полный холодного спокойствия разум Гортера отметил для себя самое важное из того, что было достойно изучения, оставив всё лишнее за пределами очерченного им пространства. Так следопыту было легче работать, особенно когда в его распоряжении не было достаточного количества времени.