Тень стрекозы - Татьяна Полякова

— Мы вместе учились в военном училище. Друзья-соперники.Я считал его другом, а он меня соперником. Ему хотелось быть лучшим. Не знаю,куда смотрели психологи, он ведь и тогда уже был чокнутым. Впрочем, мне тожепонадобилось несколько лет, чтобы понять очевидное. Нами заинтересовалосьизвестное тебе ведомство. И я стал «охотником», как и ты. Но вскоре понял, чтоубивать даже тех, кого ты считаешь врагом… Тебе такие мысли не приходили вголову? Жаль. Я знал, что уйти мне не позволят, и тогда просто исчез. А вследза мной исчез и дружок. Но по другой причине. Его не оставляло желание бытьлучше всех, ему казалось, что его недооценивают. И он стал наемным убийцей. Ана телах своих жертв ставил метку. Ту самую стрекозу.

— Зачем?

— Вспомни свою подругу. Зачем она хотела быть похожейна тебя? Я думаю, это была месть. Месть за то, что он считал меня лучшим. Я шелпо его следу семь лет. А твои друзья шли по моему следу. Забавная такаяигра. — Он усмехнулся, но веселья в голосе не было. — Я приехал вПитер, узнав об очередном выполненном заказе. И встретил тебя. Не поверишь, ябыл готов наплевать на свои поиски, но.., на кое-какие вещи обращаешь вниманиепоневоле, если глаз наметанный.

— Ты меня выследил.

— Я не был уверен, что ты предпочтешь меня своейработе. Я совсем не был уверен, — покачал он головой. — И я оказалсяправ. Разве нет? Он здесь, в этом городе, — сказал Ковалев твердо. —Смерть Светланы — тому доказательство.

— Этого не может быть, — покачала я головой.

— Я опять задаю тебе тот же вопрос: ты видела его труп?

— Нет, — подумав, ответила я и зло добавила:

— Он упал с моста. Свалиться с такой высоты и остатьсяв живых — большая удача.., даже без четырех пуль в груди.

— Но труп не нашли?

Мне нечего было ответить на это.

— Теперь ясно, почему он убил твою подругу, —сказал Ковалев, точно думал вслух. — Он выжил. Не спрашивай как, я незнаю. Он выжил, и мы встретились через полгода. Шрам на моем боку — память отой встрече. Он ушел, но ему опять здорово досталось. Ему нужна была нора,чтобы отлежаться. Он понял, что и вы, и я у него на хвосте и мы не остановимся.Поиски привели меня сюда. Участковый — действительно хорошее прикрытие. Но какнайти одного человека среди пятисот тысяч жителей, даже если ты участковый?Зато однажды утром я встретил тебя. То есть в первый момент мне показалось, чтоэто ты. Я шел домой, и в соседнем дворе столкнулся с твоей подругой нос к носу.Я знал, что это твой город, и в общем-то удивляться не стоило. А потом началасьпутаница: ты Алексеева, она Старостина. Ты в тот момент была в Питере. Япроверил. Думаю, он тоже встретил ее. Случайно. Если бы шел по следу, понял,что это не ты. Но у нее было твое лицо, и это все решило. Возможно, онапыталась его убедить… Только убеждать психов бесполезно. Он все равно бы ееубил. Он любит убивать. А потом здесь появилась ты. Сначала я был уверен, чтоты, как и я, идешь по его следу, но вскоре мне стало ясно: ты не понимаешь, чтопроисходит.

— И ты решил ловить его на меня, как на живца? —усмехнулась я.

— Я решил тебе помочь. Потому что я за тебя боялся. Яне хотел, чтобы однажды…

— Допустим, я тебе верю, — нехотя сказалая. — Что дальше?

— Нам придется его найти. Иначе он найдет тебя. Мыснова будем искать его. Вдвоем.

— А что я делала все это время?

— Успокойся.

— Я спокойна. Лучше скажи, что тебе понадобилось накладбище ночью?

— Осматривал склеп, — ответил он как само собойразумеющееся. И, увидев мой недоуменный взгляд, продолжил:

— Интерес к кладбищу у меня появился уже давно, послеистории, которую рассказал мне один бомж. Он утверждал, что в склепе завелосьпривидение. Я покопался в архивах и узнал интересную вещь: склеп принадлежалбывшим владельцам странноприимного дома, и с домовой церковью, что находилась внем, его якобы соединял подземный ход. И вчера я решил проверить свои догадки.

— Почему было не рассказать мне об этом?

— Пришлось бы кое-что объяснять. А с тобой следовалобыть осторожным. Я надеялся, что ты меня не узнаешь, и вместе с тем прекрасносознавал, что я у тебя на подозрении. «Охотник» обязан никому не верить. Первоеправило выживания.

— И что? — пробормотала я. — Проверил?

— Ага. Все так и есть. Выход за алтарем в церкви, подплитой. Она легко отодвигается, потому что ею не раз и не так давнопользовались. Не обнаружили до сих пор только потому, что ремонтные работы вцеркви прекратились.

— Не может быть… — нахмурилась я.

— Может. А теперь вспомни: Светлана, незадолго до своейсмерти, приходила в приют. На тебя напали после того, как ты тоже побывала там.Твой липовый Пашка следил за мной и наверняка решил заглянуть в склеп.

— И столкнулся со Стрекозой?

— Да, а мы, я думаю, разминулись с ним всего нанесколько минут. Вот тебе и объяснение странного звонка Авдотьеву, о которомрассказал наш с тобой пленник Юра. Стрекоза знал, чем тот развлекается накладбище, и его шантажировал. Приют — идеальное место, чтобы спрятаться. Никтоне будет там искать.

— Картина… — закрыв глаза, прошептала я. — Ну,конечно… — Я вспомнила свои ощущения там, в приюте: чей-то взгляд, внезапныйстрах, но главное, картина. — Да, этот псих там.

— Конечно, там. Где еще быть психу, как не в психушке?

— В приюте нет видеокамер, и в церковь попасть непроблема, ключи висят на гвоздике. Он не мог выйти днем, а ночью былпредоставлен сам себе. Который час? — спросила я, забыв про часы на своейруке.

— Пять утра.

— Надо ехать туда. Боюсь, мы его опять упустим.

— Теперь ты мне веришь? — тихо спросил Ковалев.

— Давай для начала его поймаем. Мы не можемрисковать, — помедлив, сказала я, — Если он опять уйдет…

— Сделаем так. По дороге вызовешь своих, но не спешиговорить им о склепе. Если он заподозрит неладное, уходить будет, скорее всего,через подземный ход. Я буду ждать там.