Взлетная полоса - Александр Беляев

Слабый шорох открываемой двери кабинета вернул ее к действительности. Дверь чуть слышно хлопнула, и Ирина снова увидела перед собой до сих пор не прочитанную статью из «Авиейшен уик». «Что же это я, однако…» – с упреком подумала она и услыхала голос Руденко:

– Получается?

– Вы о чем? – не поняла Ирина.

– Перевод.

– Получится.

– Хорошо бы сегодня к концу дня, – сказал Руденко и добавил, как бы подкрепляя свои слова: – У вас теперь энергии должно быть вдвойне.

Ирина поняла намек. Но ей не понравился тон, которым все было сказано. Руденко всегда говорил покровительственно. Именно так прозвучал его голос и сейчас, словно он сам подписал час назад приказ о назначении Ирины научным сотрудником и ему, а не кому-нибудь другому должна она быть благодарна за заботу о ней.

– От шефа я такого указания не получала, – ответила Ирина и поспешила на вызов в кабинет Александра Петровича.

– Позвоните, пожалуйста, в Есино, – безо всякого предисловия сердито попросил Кулешов. – Напомните им, они там не на отдыхе. Есть план проведения испытаний, и его надо выполнять. А от них уже второй день не поступает новых снимков. Они, кажется, совсем забыли, что систему надо проверять и на четкость, и на чувствительность, и на помехи. Одним словом, еще раз повторяю, напомните им, они там не на отдыхе.

Первым версию Сергея принял Бочкарев. Он не просто отказался от своего предположения, он убедился, все глубже вдаваясь в результаты испытаний, что Сергей и на сей раз оказался прозорливее их всех. Несколько позднее к аналогичному выводу пришли Заруба и Окунев. Сергей был рад: они снова, все четверо, могли работать сообща. А сейчас это было особенно важно. У него появились кое-какие конкретные мысли по переделке объектива «Фотона». Но только все вместе смогли бы они осуществить такую работу в кратчайшие сроки. Кстати, на мысли эти его неожиданно натолкнул Владимир. Случилось это как-то после их очередного совместного полета. Вернувшись на аэродром, они, как обычно, обменивались впечатлениями. Сергей посетовал на то, что прибор слишком мало времени находится над целью.

– Ты хочешь, чтобы я сбавил скорость? – спросил Владимир.

– Не знаю, – признался Сергей.

– Ну так я тебе скажу: никто ее сбавлять не станет. Боком такая затея в два счета выйдет, если, конечно, летать придется не над испытательным полигоном.

– Да дело даже не во времени, – уточнил свою мысль Сергей. – Хорошо бы, одним словом, захватывать цель в объектив еще на подлете.

– Видеть вперед?

– И назад.

– Ну, милый, для этого надо было стрекозой родиться, – усмехнулся Владимир.

– Почему стрекозой? – не понял Сергей.

– Только она на все триста шестьдесят видит. Ты вспомни, какие у нее фары.

– При чем тут фары? Я тебе о деле говорю, – буркнул тогда, вроде бы даже обидевшись, Сергей и сразу забыл об их разговоре. Но уже под утро он вдруг увидел эти глаза во сне, сначала неясно, сквозь дымку каких-то других ночных видений, потом совершенно отчетливо: огромные, желтоватые, с зеленым отливом, полусферы, утыканные сотнями бусинок-фасеток. Сон оборвало, словно кто-то сдернул с Сергея одеяло и окатил холодной водой. Он вскочил и сел на постели. Мысль работала необычайно четко: «Не один объектив, а много маленьких, как фасетки, сделать, как у стрекозы, скопировать природу… Спасибо Володьке, натолкнул на мысль…»

С тех пор Сергей был занят только этой идеей. По достоинству ее оценила и вся группа. Конструкторы с увлечением взялись за дело. И как-то сам собой интерес к проводившимся испытаниям ослаб. Александр Петрович высказал группе по сему поводу замечание. Владимир сделал новую серию снимков. Но когда в испытаниях наступила очередная пауза, шеф разразился уже негодованием. На сей раз он приказал Ирине передать непосредственно Бочкареву или, в конце концов, Кольцову, что считает такое их отношение к делу возмутительным. Ирина немедленно села за телефон. Ибо помимо этого у нее было и еще кое-что, о чем следовало рассказать Сергею. С Бочкаревым она, естественно, связываться не стала, а соединившись с Есино раз-другой, все же напала на Сергея. Она справедливо решила, что больше всего шансов отыскать его в инженерном доме. И именно рабочие кабинеты конструкторов взяла под телефонный обстрел.

Сергей обрадовался ее звонку, ибо давно уже с ней не разговаривал. А главное – получил возможность узнать, что с Юлей, почему она совсем перестала звонить. И говорил с ней, как всегда, в шутливом, ласковом тоне, каким обычно взрослые разговаривают с детьми. Однако Ирина сразу же почувствовала в его голосе большую усталость. Работа, очевидно, давалась нелегко. Она сказала ему об этом.

– Мы тут, Ирочка, все как лунатики: ночью бродим по кабинетам, а днем спим.

– Значит, я вас разбудила? – приняла его тон Ирина.

– К сожалению, нет. Спим мы только теоретически. И глаза у нас красные, как у белых кроликов.

– По той же, очевидно, причине вы опять перестали посылать нам пленки? – снова спросила она.

– Нет. По другой.

– По какой же?

– А зачем повторяться? Зачем без нужды небо коптить, жечь напрасно горючку и транжирить моторесурсы? Все и так понятно.

– Кому?

– Нам.

– А нам нет. И потом, такое объяснение я шефу уже передавала. Оно его не устроило.

– Да? – задумался Сергей. – Ему там, конечно, видней, чем нам здесь заниматься, а чем – нет.

– Так что ему передать?

– Завтра получит все необходимое, – пообещал Сергей. – Скажите: не летали – ждали непогоды. Было ясно и неинтересно. А сегодня накрапывает. И мы это не упустим.

– Хорошо, Сережа, – похвалила его Ирина.

– А как ваша подруга, Ирочка? Здорова? Что-то ее совсем не слышно, – как бы между делом заметил Сергей.

Ирина ждала этого вопроса. Заранее решила, что ответит на него, не выказывая никаких эмоций, как и обычно отвечала на подобные вопросы раньше:

– Она в Речинске.

– Когда же она туда уехала? – явно удивился Сергей.

– Почти две недели, как там.

– И долго еще пробудет?

– Дня через два вернется.

– Понятно, Ирочка. Будет звонить – передайте привет, – попросил Сергей и уже хотел было попрощаться, как Ирина неожиданно объявила:

– А у меня для вас новость.

– Какая же?

– А разве Юрий Михайлович вам ничего не говорил?

– Нет…

– Так вот, он уходит от вас. И вообще от нас.

– Кто сказал? – не поверил Сергей.

– Известно кто. Наш кадр. Он теперь со мной очень дружит.

– Он что, совсем ополоумел? – оторопел Сергей.