Доклад Юкио Мисимы императору - Ричард Аппигнанези

– Я прекрасно понимаю, что он делает, – плача, проговорила Сидзуэ. – Но не могу поверить в то, что мое дитя, которое я лелеяла и всем сердцем любила, способно на такое! Теперь я все понимаю. Ты скрываешь от меня диагноз, который поставил доктор.

– Да у тебя ничего нет! – прорычал Азуса. – Только повышенная кислотность и слишком живое воображение, такое же, как у твоего сына!

– А разве отец ничего не рассказывал тебе о моей избраннице? – с наигранным удивлением спросил я. – Странно, я думал, что он все обо мне знает. У него ведь есть в министерстве свои глаза и уши, если можно так выразиться, и он в курсе всего, что там происходит.

Сидзуэ, повернувшись, с негодованием посмотрела на мужа.

– Не слушай его. – Азуса стукнул кулаком по столу, и от его удара перевернулась чашка. – Он врет, пытаясь насолить мне и добиться своего!

– Неужели ты думаешь, что я сфабриковал и вот эти бумаги? – спросил я и, достав из портфеля папку с секретными исправленными счетами, которые я передавал Сэму Лазару, протянул ее Азусе. – Представь, что было бы, если бы я действительно погиб сегодня утром и у меня нашли вот эти документы.

Надев очки, Азуса стал листать финансовые бумаги с исправлениями. Очень быстро он понял, что все это означает, и внимательно взглянул на меня. Отец и не подозревал, чем занимается его сын.

– Что это? Что это такое? – заглядывая ему через плечо, спросила Сидзуэ.

Казалось, эти бумаги с загадочными исправлениями расстроили ее больше, чем могло бы расстроить свидетельство о моей смерти.

– Успокойся, женщина, ты жужжишь, как назойливая муха! – воскликнул Азуса и выпустил струйку сигаретного дыма. – Дай мне немного подумать.

– Думай, сколько тебе будет угодно, – великодушно разрешил я.

– Давай перейдем в мой кабинет, – предложил отец и бросил Сидзуэ: – Наберись терпения. Сегодня утром мы решим эту проблему.

Помню, что, переступая порог кабинета Азусы, я думал: «Поскольку император – человек, у нас нет выбора, мы должны лишить себя всего человеческого. Это единственно правильный, исполненный трагического смысла курс развития общества».

– Я знаю, что ты не ладишь с начальником отдела Нисидой Акирой, – начал Азуса. – Еще не поздно исправить положение. Я пользуюсь влиянием в министерстве и мог бы решить твои проблемы, если ты намерен продолжать государственную службу.

– Я уже зашел слишком далеко. Я заявил Нисиде о том, что ухожу.

– И что он тебе сказал?

– Он сказал: «Клерк Хираока, ваше увольнение является при сложившихся обстоятельствах несвоевременным».

– Я отлично понимаю, что он хотел этим сказать. Но несмотря на сложившиеся обстоятельства, ты все же намерен уволиться?

– Да, это мое твердое решение.

– Какое безумие! – Азуса достал виски и впервые в жизни налил не только себе, но и мне.

Я стал его деловым партнером, и он не обращал внимания даже на мою грязную одежду.

– Я могу говорить с тобой искренне? – спросил я.

– Думаю, так будет лучше для нас обоих.

– Что именно ты считаешь безумием? То, что, уходя в отставку, я подвергаюсь риску? Или то, что увольнение является крахом моей блестящей карьеры?

– И то, и другое.

– Но давай предположим, что моя отставка ничем не угрожает мне и что, более того, мое начальство с радостью примет ее. И все это благодаря дневнику, в который я тайно вносил кое-какие бухгалтерские записи.

– Значит, ты позаботился о гарантиях своей безопасности? Хорошо. Но твой дневник, как ты его называешь, ни в коем случае не должен быть опубликован.

– Правильно. Я и не собираюсь публиковать его. Но могу показать эти записи заинтересованным лицам.

– Это твоя подружка посоветовала тебе придерживаться подобной тактики?

– Бывшая баронесса Омиёке? Конечно, нет. Она настроена против моего ухода из министерства.

– И она совершенно права. Но почему я должен помогать тебе и ломать твою карьеру?

– Потому что, как я уже сказал, моя отставка будет принята с радостью.

– Ты слишком полагаешься на важность и силу этих документов. Позволь мне еще раз взглянуть на них.

– Пожалуйста.

Выпив еще виски, Азуса полчаса внимательно читал документы, а потом, повернув голову, взглянул в окно, выходившее в сад.

– Все понятно, – сказал он. – Тебя ввели в заблуждение.

– Ты хочешь сказать, эти документы ничего не стоят?

– Нет, я этого не утверждаю. Но начальник отдела Нисида явно действует в соответствии с особыми инструкциями.

– Не понимаю.

– Что здесь непонятного? – раздраженно спросил Азуса. К нему вновь вернулась его обычная самоуверенность. – Оставь досье у меня.

Я заколебался. Азуса бросил на меня сердитый взгляд:

– Ты что, не доверяешь мне?

– Конечно, доверяю.

– Надеюсь, ты не снял копию? – Азуса слабо улыбнулся. – Думаю, тебе нет никакой необходимости вести со мной нечестную игру, ведь я согласился с твоими намерениями.

– С намерениями стать писателем?

– Да, – со вздохом ответил он.

– Но почему ты изменил свою точку зрения?

– Потому что игра стоит свеч. – Азуса поднес к губам пустой стакан, не заметив, что в нем нет виски. – Обещай, нет, поклянись мне, что ты станешь лучшим писателем в этой стране.

– Я стану им, отец.

Азуса закрыл папку с документами.

– Ты можешь оставить их пока у меня? Я кивнул.

– Ты что-то говорил о баронессе? – вдруг вспомнил он.

– Я не собираюсь жениться, – промолвил я и тут же на всякий случай добавил: – По крайней мере, на ней.

Я увидел Сидзуэ в гостиной. Она зажигала ароматические палочки перед образом Будды, стоявшим на домашнем алтаре. Калана, синтоистская полка с изображениями божеств, в соответствии с директивами оккупационных властей была спрятана от постороннего взгляда.

Расстроенная Сидзуэ бросила на меня тревожный взгляд.

– Отец пошел навстречу моим желаниям, – сообщил я. Мне было интересно, как мать прореагирует на мои слова. – Ты можешь зажечь больше ароматических палочек в знак благодарности богам.

– Каким желаниям? – встревоженно спросила мать.

– Он разрешил мне заниматься литературным творчеством. Разве тебя это не радует?

– Радует, если ты будешь вести себя разумно. Я едва сдержался, чтобы не засмеяться.

– Не беспокойся, я больше никогда не обмолвлюсь о женитьбе, если ты тоже будешь молчать об этом.