Сиделка - Делия Росси

– Не уверен, что сейчас подходящее время, – с сомнением протянул Горн.

– Но чем раньше вы увидите своего врага в лицо, тем лучше. У вас будет больше шансов его победить.

– О чем вы? – вмешался подошедший Каллеман.

– Кейт предлагает считать ее воспоминания.

– Хорошая идея, – кивнул Эрик. – Всего пять минут – и мы сможем понять, с кем имеем дело.

– Видите, милорд, лорд Каллеман тоже за. Соглашайтесь.

На самом деле, была еще одна причина, по которой я хотела выяснить правду. Никто не знал, выберемся мы отсюда или нет, но если уж нам суждено было погибнуть в этих катакомбах, то я хотела бы уйти из жизни с полным пониманием того, кто я такая и что оставляю после себя.

– Ладно, – согласился Горн.

Он снова взял мои руки в свои и предупредил:

– Я постараюсь свести к минимуму неприятные ощущения, но ты должна помочь мне, Кэти. Как правило, люди боятся и интуитивно сопротивляются деворатору. Но чем упорнее внутреннее сопротивление, тем сильнее боль. Попробуй довериться мне. Открой свое сознание. Почувствуй и прими мою сущность, позволь ей коснуться твоей души.

Фредерик говорил, пристально глядя мне в глаза, и я ощущала, как его тьма обволакивает меня, баюкает, усыпляет и проникает внутрь, постепенно погружая в транс. Перед глазами замелькали яркие картинки.

Старый двухэтажный дом, небольшая квартира с неудобной малюсенькой прихожей, светлая комната, улыбающаяся мама, вернувшаяся с работы. Отец, собирающийся на ночное дежурство, выкройки, лежащие на столе, швейная машинка и куски ярко-красной ткани, из которой мама шила мне сарафан. Я видела свое детство, проведенное в небольшом южном городке, цветущие каштаны, любимую школу, мамин кабинет в поликлинике, куда я часто заглядывала после уроков, папино хирургическое отделение, смешливых медсестер, угощающих меня чаем и конфетами. «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» – спрашивала меня санитарка тетя Тася. «Хирургом, как папа», – важно отвечала я. Тетя Тася согласно кивала: «Дай Бог, Ришечка, дай Бог. Таких врачей, как Сергей Анатольевич, наперечет, бери с него пример». «Папа говорит, что если я буду учиться на одни пятерки, то смогу поступить в мединститут, а потом, когда закончу, он возьмет меня к себе в отделение», – делилась я своими планами. Пожилая санитарка улыбалась в ответ и гладила меня по светлым косам.

Странно было снова вернуться в детство, почувствовать себя маленькой девочкой, пережить множество счастливых и трогательных моментов, которые доступны только беззаботным малышам.

Память незаметно вела меня по закоулкам прошлого.

Я ощущала аромат роз, растущих на клумбе у подъезда, проходила мимо ворчливой Семеновны – соседки из двенадцатой квартиры, поднималась по стертым ступеням к добротной деревянной двери с номером семь.

Как один миг пролетели счастливые школьные годы, потом был переезд в краевой центр, учеба в медицинской академии, веселые студенческие будни, влюбленности, недолгие отношения с хорошим парнем Сережей, работа в больнице, подготовка к экзаменам, защита диплома.

Меня кружила суета насыщенной событиями жизни. И казалось, что в сутках не двадцать четыре часа, а все тридцать. И их все равно не хватало, и я торопилась успеть все и сразу, жадно торопясь жить.

А потом вспомнились тяжелые времена – звонок из полиции, сообщение об аварии, похороны родителей. Я снова переживала потерю и снова чувствовала себя одинокой и растерянной. И не могла осознать, как это – когда больше нет веселой, жизнерадостной мамы, умного и ироничного папы.

Я вновь приезжала на дачу, где мы так любили проводить время всей семьей, и подолгу сидела на веранде, глядя на пустующие плетеные кресла и большой круглый стол. И мне пришлось заново прочувствовать свое сиротство, смириться с ним, научиться жить дальше. С трудом, собирая себя по кусочкам, буквально заставляя вынырнуть из темноты отчаяния и боли. И у меня получилось.

Промелькнули и ушли тягостные дни. Время несло меня дальше, и я окунулась в свою взрослую жизнь. Ординатура, работа в отделении, нелегкое решение о продаже родительской квартиры, покупка просторной двушки неподалеку от второй краевой и связавшая по рукам и ногам ипотека, первые пациенты, страх и неуверенность, бессонные ночи и радость от осознания того, что у меня наконец-то все получается.

А потом было знакомство с Игорем, вспыхнувшая с первого взгляда любовь. Решение жить вместе.

Я вспомнила, с каким трепетом готовила наш первый совместный ужин и как радовалась, когда Игорь его похвалил. Ведь это было так важно – снова обрести семью!

И я была счастлива. Целых два года. А потом, после исчезновения и предательства человека, которого я считала своим мужем, все изменилось. Для меня снова наступили трудные времена. Впрочем, мои сны уже рассказывали мне об этом, и ничего нового я не узнала. Дальше был Дартштейн, несколько дней скитаний по улицам столицы, безденежье и отчаяние, и милость судьбы, пославшей мне Папашу Дюка. Я снова прошла учебу и устроилась на первую работу, вернулась в Эрголь, переступила порог Иренборга и увидела графа, мне вновь удалось победить его болезнь и пережить нападение тварей.

Я вспоминала все и чувствовала, что не одна. Горн вел меня по тропинкам памяти, был рядом в самые трудные моменты и помогал преодолевать боль и отчаяние, захлестывающие душу.

Его поддержка давала мне силы, и она же вытащила меня из моего прошлого, вернув в настоящее.

– С возвращением, Кэти, – устало улыбнулся Дерек, выпуская из своих рук мои ладони. На лбу его блестели мелкие бисеринки пота, лицо выглядело осунувшимся. Видно, магия девораторов – не такая уж легкая штука.

– Вы видели всю мою жизнь?

Я задала этот вопрос, пытаясь понять, что чувствую. Когда-то я думала, что стоит мне вспомнить свое прошлое, как все тут же изменится. Я рассчитывала, что вместе с памятью вернется и моя настоящая личность. Увы, я ошибалась. Ничего не изменилось. Я была все той же Кейт Стоун, а врач-химиотерапевт Карина Сергеевна Одинцова осталась где-то в другой реальности, там, где ей и было самое место. И пусть у нас была абсолютно одинаковая внешность, но внутренне мы были очень разными. Два года, проведенные в Дартштейне, сильно повлияли на мое мировоззрение и характер.

– Да, Кэти, – кивнул граф. – Я видел твою жизнь.

В его глазах мелькнуло какое-то непонятное выражение. То ли сожаление, то ли боль.

– Ваш мир очень отличается от нашего, – задумчиво произнес Дерек, но я чувствовала, что он хотел сказать совсем другое. Наверное, это трудно – считывать и понимать эмоции людей, переживать с ними их воспоминания, примерять на себя чужую личность. Фредерик говорил, что старается закрываться от душевных порывов, но сейчас я видела, что он окунулся в мое прошлое без магической защиты.

– Да. И жизнь в нем тоже отличается.

Мы замолчали. Горн задумчиво смотрел прямо перед собой. Я понимала, что он пытается осознать то, что увидел, и сама занималась тем же. Мои поступки, мои чувства, мои страхи – многое теперь виделось мне иначе. Прошлое не исчезло. Оно затаилось внутри меня, и пусть я его и не помнила, но оно продолжало влиять на мою жизнь. Незаметно, исподволь, почти неощутимо.