Королевский тюльпан. Дилогия - Ива Лебедева

Все смеялись, а я невольно запоминал клятву. Тогда думал — что за глупость: «Я — дыхание для каждого дыхания».

Теперь старался произнести ее от первого до последнего слова. И каждый раз ошибался. Это тревожило — ведь мне предстоит быть суфлером для настоящего принца.

За этой тревогой терялись другие мысли. И первая из них — как так получилось, что еще недавно свободная женщина вдруг словно в одночасье стала чьей-то. Чьей-то, но не моей.

Неужели я хотел ее себе? Едва знакомую, непривычно резкую, далеко не красавицу и явно не молодую. Все равно, в ее внешности чем дальше, тем больше ощущалось что-то притягательное. Какой-то неуловимый шарм. Особенно когда она спорила, добивалась своего, командовала.

Но теперь об этом жалеть и поздно, и неуместно. Кто бы мог подумать, что король воров сумеет украсть сердце пришелицы так быстро? Глупые сказки про любовь с первого взгляда? Но он пожертвовал собой ради нее, а она готова идти против всего мира, чтобы спасти его от плахи. Не видел бы собственными глазами — не поверил бы.

— Столько думать вредно! — Резкий бесцеремонный тычок локтем в ребро вернул меня на землю. Насмешливые карие глаза глянули в самое нутро — еще бы, лекаркам положено так смотреть, чтобы определить болезнь с первого взгляда. — Вернитесь к нам, мсье Этьен. И предложите даме руку. Я чуть лодыжку не вывихнула на этих булыжниках, а наш путь только начался.

Я галантно подхватил Магали под локоть и двинулся вперед. Булыжники, обломки каменных плит, корни деревьев и прочие помехи приходилось нащупывать, а не разглядывать. Мы не стали зажигать фонари и факелы — зачем подсказывать врагу, что лепесточники уходят?

На плече, еще вчера раненном, а сейчас совсем здоровом, болтался бочонок с водой. Брать его меня никто не просил, но я забрал у старухи-лепесточницы, оставив ей второй такой же бочонок и корзину с провизией. А вот сумку с лекарствами Магали мне взять так и не позволила.

Лепесточники вели себя как настоящее кочевое войско. Приняли решение выступить в поход и через полчаса их лагерь опустел. Кроме воды, пищи, инструментов и одежды, несли двух совсем дряхлых бабушек и трех младенцев.

Я не мог не восхититься такой заботой и дисциплиной, но понимал — наш караван обгонит разве что виноградную улитку, да и то сытую. Поэтому на расстояние, которое мы бы преодолели днем за десять минут, в темноте было потрачено больше сорока. К счастью, мои часы не останавливались, я их подзаводил и время от времени щелкал крышечкой, вглядываясь в фосфорные стрелки. Шел третий час ночи.

Так как все хотели быть ближе к Дыханию, — так я называл теперь Алину даже про себя, — пеший караван напоминал неровный овал, медленно тянувшийся ко входу в подземелье. Впереди был мелкий атаман разбойников по имени Терсан, мастерски видевший в темноте. У его ног шествовала Крошка, похоже, они сговорились и она как-то указывала ему на особо неустойчивые булыжники. За ними я с Магали. Алина и Нико — в центре.

У меня был вопрос к мальчишке, который мог бы показаться праздным. Когда он кинулся защищать Алину, то выставил руку вперед. Но это была странная боевая поза, как будто он держал не шпагу, а бутыль, перед тем как налить в бокал. Или огнестрел с поднятым дулом, которое в любую минуту можно опустить. Это была неправильная боевая стойка, шпагу в такой позиции выбить проще простого. Но жизнь приучила меня к тому, что почти любая неправильность имеет объяснение, которое нельзя свести к заурядной глупости…

— Опять задумался? — оборвала мои мысли Магали. — Если споткнешься, падай на свой бочонок, а меня отпусти. Других лекарств у нас нет!

АЛИНА

Линочка, успокойся! Всё пока что как надо. Твои новые друзья тебя не бросили и все вместе отправились спасать твоего невесть откуда на голову свалившегося возлюбленного. Господи, слово-то какое противно-пафосное.

А другого нет.

Так в том-то и дело, что не идут, а движутся со средней скоростью охотников на раненую черепаху! Если мой язык пока что под контролем и не выстреливает каждую минуту «давай, давай, ну давай!», то ноги шустрят. То и дело несут меня вперед, в голову процессии, и тогда Франсю меня ворчливо одергивает:

— Куда ты рвешься, как коза на капустную грядку? Народ, что позади, боится задохнуться без тебя.

Понимаю, понимаю, понимаю! Только вот как ногам объяснить? Будто я в автомобильной пробке, когда все гудеть устали и рады, если за десять минут продвинулись на сто метров. А мой рейс, на который я купила билет два месяца назад, уже через полтора часа и ради меня никто самолет не задержит. Хоть выскакивай, выхватывай из багажника два чемодана и беги по обочине шоссе. Заранее зная, что никакошенького смысла в этом маразме нет.

Ну, ты и сравнила, Линка! Да лучше на десять самолетов опоздать, чем опоздать сегодня! Да я вообще летать не буду ни на какие курорты, если не спасу Лирэна. Впрочем, кому такие жертвы нужны? Может, мы еще вместе полетаем… А, я же забыла, что в этом мире самолетов нет. И вообще… может, мы через месяц разбежимся. Может. Главное, чтобы было кому разбегаться. А для этого надо, чтобы никаких казней в полдень.

Мы двигались и правда как в пробке. То ползли, то останавливались, когда из задних рядов доносился свист — те, кто нес раненых, утыкались в препятствие, которое я перепрыгнула, почти не заметив — спасибо, ноги не поломала, коза! А вот им приходилось сдвигать ствол дерева или огибать каменный обломок. Такие обломки радовали — значит, мы уже дошли до развалин.

Ладно, хоть со стартом не затянули, видно, все было собрано еще днем. Я спросила Луи:

— А почему вы не ушли в подземелье прошлой ночью?

Он удивился вопросу.

— Уйти, тебя не дождавшись, совсем не по нашим законам было бы. Ты из нашей семьи.

«А еще — ваше дыхание», — хотела добавить я. Но зачем занудствовать.

Самое обидное, что до цели нашей экспедиции было рукой подать. Вчера, когда мы брели к нашему лагерю, Терсан указал издали на далекую руину, напоминавшую берег северного озера, где валун на валуне:

— Вот та самая башня, в которой тиранов короновали.

Бывшая башня рядом. Но близок локоть… Этьен уже объяснил мне, что понадобились бы несколько бочек пороха, сотня крепких рабочих и, главное, две недели, чтобы разбить и вынуть эти глыбы — башню строили не из кирпича, а из гранитных блоков.

Поэтому оставался лишь один путь — подземный.

Наконец-то дошли. Очередная бесконечная задержка, пока несколько мужчин покрепче разбирали завал, чтобы не споткнулись грузоносцы. И я вернулась в черный подвал, который покинула ясным днем.

Опять мучительные минуты, которые казались часами. Наш табор втянулся в подземелье, остановился, пока во главе колонны не зажгут фонари. Почему раньше не подготовили?! Теперь мы шли за огоньками. Для надежности протянули веревки, чтобы устоять на ногах, и мы побрели вереницами. Я вспомнила «Слепых» Брейгеля — спасибо, хоть впереди зрячие и с огнем.