Орлы на войне - Бен Кейн

– Эй вы, трусливые засранцы! – это вернулся Тулл. Пизон отогнал от себя кошмарную картину и расправил плечи. – Возможно, вы еще не знаете, но Девятнадцатый легион понес тяжелые потери – бо́льшие, чем наш и Семнадцатый. Поэтому Вар счел возможным предоставить нам сегодня право возглавить колонну. – Солдаты закивали; Тулл ответил им хмурой улыбкой. – А вы, я смотрю, не такие болваны, как я думал. Возложенный на вас долг – это подарок судьбы. Да, идти в авангарде может быть опаснее, но это также означает, что мы прокладываем путь остальным. Задаем шаг. И что самое главное, первыми дошагаем до цели.

При этих словах солдаты дружно воскликнули. И пусть этому кличу не хватало обычного воодушевления, это все же лучше, чем ничего, подумал Пизон. Он молил всех богов, чтобы центурион вывел их из этой вонючей дыры.

Возгласы стихли, и Тулл заговорил снова. На этот раз тон его был серьезным.

– Вар также отдал приказ, что любой солдат, не способный идти маршем, имеет выбор: умереть от рук товарища или остаться в лагере. Как только мы выйдем из лагеря, любой, кто не в состоянии поддерживать шаг, должен выбыть из строя. Прискорбно, что дело дошло до этого. Я стал солдатом не для того, чтобы убивать моих товарищей. Вместе с тем я не могу ослушаться приказа. Вы сами видели, на какие зверства способен враг. Сегодня будет точно так же. Эти ублюдки обрушатся на нас сегодня всей своей ордой. Я хотел бы ошибиться, но так будет. Те, кто не способен идти, будут тормозить наш марш, чего нельзя допустить. Иначе погибнут все!

Воцарилось гробовое молчание. Здоровые солдаты отводили взгляды, не решаясь посмотреть в глаза раненым товарищам. Пизон посмотрел на легионера с порезанной ногой. Тот в ответ одарил его свирепым взглядом, и Пизон поспешил отвести глаза.

– С минуты на минуту прозвучит сигнал, – продолжал Тулл. – Времени на раздумья у вас в обрез. Поэтому я пока сделаю вид, будто не замечаю тех раненых, кто присоединится к нам. Старайтесь не отставать, и вы вместе с нами дойдете до фортов. Если кто-то отстанет – я собственноручно прикончу его. Выбор за вами, братцы.

Вскоре раздался зов трубы. Пизон не осмелился посмотреть на хромого солдата.

– Да хранят нас боги, – сказал он Вителлию.

– Это точно. Их помощь явно будет не лишней, – буркнул тот. – Если останусь жив, отдам Марсу свое месячное жалованье.

– А я – за целых три месяца, – с жаром откликнулся Пизон. – Деньги с собой в Гадес не заберешь, как говаривал мой отец. Там достаточно одной монетки, чтобы положить в рот мертвому. А все остальное – без пользы.

– Ну, разве что паромщику, – с кислой усмешкой ответил Вителлий.

С остатками Первой когорты в авангарде, колонна пришла в движение. Не успели они покинуть свой импровизированный лагерь, как рядом с тропой зазвучал барритус.

Мммммм! Мммммм!

При его звуках кто-то вздрогнул, кто-то выругался. Самые храбрые презрительно сплюнули. Большинство молились и терли фаллические амулеты. Один солдат разрыдался. Товарищи зашикали на него, и он умолк. Увы, его плач тотчас потянул за собой боевой дух вниз, в чавкающую грязь, в которой уже увязали их ноги.

Мммммм! Мммммммм!

Возможно, Пизону это лишь почудилось, но сегодня барритус звучал резче, свирепее, чем накануне. Впрочем, ничего удивительного, подумал он. Пусть это дикари, но дикари умные. При помощи барритуса они пытаются запугать римлян, как когда-то у Тразименского озера это делали галлы Ганнибала, правда, при помощи карниксов. История о том, как перед началом битвы галлы в тумане дули в свои вертикальные рога, была хорошо известна. Звуки невидимых труб вселили в легионеров панику, чем помогли карфагенянам нанести Риму сокрушительное поражение.

Примерно через тысячу шагов солдат с раненой ногой начал отставать и потом, ковыляя и постанывая от боли, покинул строй.

– Да хранит вас Марс, братья, – сказал он, понурив голову. В ответ раздались благословения, но никто не подошел, никто не предложил помощь. Сделать это значило бы поставить под удар жизни всех остальных.

– Желаю тебе легкой переправы, брат, – сказал Пизон, чувствуя себя трусом, что не способен на большее.

Солдат никак не отреагировал на его слова.

– Центурион! – крикнул он. – Можно тебя на минутку?

Тулл как будто ожидал его призыв. Покинув свое место впереди центурии, он прошел вдоль колонны назад. Пизон и Вителлий прошли мимо хромого солдата, чтобы не видеть, что сейчас произойдет. Они переглянулись, но не проронили ни слова. Вскоре Тулл снова прошел мимо них, но уже вперед, на ходу вытирая краем туники меч. Друзья вновь молча переглянулись. Слова были не нужны.

После этого отстающих не было – частично потому, что варвары возобновили атаки. Под бесконечные звуки барритуса на римлян обрушились тучи копий и камней. Легионеры по возможности защищались щитами, однако вскоре появились новые раненые. Камни находили цель, копья впивались в плоть. Но даже если копье вонзалось в щит, его приходилось бросать – те, кто пытался вытащить из щитов копья, тотчас становились жертвами вражеских пращников. Куда надежнее было искать спасения в середине колонны или подхватить щит убитого товарища.

Вскоре началась настоящая атака. Из-за насыпи, вслед за десятком голых берсерков, выскочила орда варваров. К счастью для Пизона и Вителлия, берсерки налетели на следующую центурию, где устроили кровавую мясорубку. В ответ Тулл и Фенестела бросили в бой остатки своей центурии. В конце концов им удалось уничтожить берсерков и отбросить врага назад. Центуриона как будто охватило безумие. Даже когда строй был восстановлен, он не остановился и с криком «За Рим!» бросился вдогонку отступающим варварам. Фенестела устремился следом. Живот у Пизона сводило от страха, однако он, крича во всю глотку, тоже побежал вслед за ними. А потом и другие легионеры, которые еще могли бегать. Все знали – стоит Туллу погибнуть, и остальных ждет та же участь. Центурион должен остаться жив.

В том, как они отбросили врага назад, имелась своя дикая красота. Они десятками кромсали варваров на куски, кололи мечами сзади, когда те пытались нырнуть в проходы в земляной насыпи. Движимые отчаянием, римляне, взбежав на нее, принялись сталкивать варваров вниз. В основном римляне работали мечами, но Пизон заметил в руках товарищей копья, кинжалы, лопатки и даже отнятые у врага дубинки. Опьяненные этой крошечной победой, они бы остались там, осыпая варваров проклятиями, пока те отходили в чащу леса. Однако Тулл взял ситуацию в свои руки. Пара резких свистков и ударов плашмя по спине мечом остудили пыл самых рьяных, рассеяв красный туман, застилавший им глаза.

То ли потому, что римляне перебили берсерков, то ли причиной была одержанная ими краткая победа – трудно сказать, но варвары на какое-то время оставили Тулла и его когорту в покое. Подразделение, шедшее следом, слегка отстало. Оценив обстановку, Тулл дал своим солдатам возможность перевести дыхание. Передышка пришлась весьма кстати, а вот звуки ожесточенной схватки, долетавшие откуда-то сзади, не радовали. Вдобавок к этому снова, причем с яростной силой, полил дождь. Небеса низвергали влагу в таком количестве, что любые надежды остаться сухими тотчас промокли насквозь вместе с самими солдатами, что отнюдь не способствовало поддержанию боевого духа. Мокрые, как канализационные крысы, усталые, как гребцы, проработавшие веслами целую милю, ведя судно на таран, напуганные, словно преступники на арене, на которую выпустили диких зверей, легионеры были только рады, когда Тулл отдал приказ идти дальше.