Дитя Дракулы - Джонатан Барнс

Этого оказалось достаточно, чтобы разъярить существо. Оно в бешенстве ринулось на меня. Я отскочил в сторону, но вампир с дьявольской ловкостью толкнул меня боком, и я вновь оказался на земле, теперь простертый навзничь, а он навалился сверху. В ноздри ударило смрадное, гнилостное дыхание.

– Лжец! Гнусный лжец! Вы никогда не доберетесь до Лондона. Я этого не допущу! Я выполню свой долг и позабочусь о том, чтобы вы никогда больше не увидели моего хозяина!

Я отчаянно сопротивлялся, но он был нечеловечески силен. Я завопил – не столько от страха, сколько от ярости при мысли, что мое долгое путешествие может закончиться здесь. Кровосос вскинул голову, оскалив клыки, а потом резко прижался ртом к моей шее.

Я закричал от боли, когда зубы проткнули кожу. И закричал еще громче, когда Джонатан и Артур схватили монстра сзади и оттащили прочь.

Когда они в него вцепились и отдернули от меня, он крепко стиснул челюсти и вырвал из моей шеи изрядный кусок кожи и мяса. Кровь хлынула фонтаном.

Я с трудом сел, зажимая правой рукой рану на шее слева. Пальцы тотчас же стали скользкими от крови. Перед глазами все плыло. Уже меркнущим зрением я увидел сквозь дождь, как Артур твердой хваткой держит Солтера, а Джонатан поднимает кол и с размаху всаживает кровососу в сердце.

– Хозяин! Хозяин! – провизжала мерзкая тварь.

Потом противоестественное дыхание покинуло тело вампира, и он рухнул наземь, сразу как будто усохнув и сморщившись.

Я тоже повалился обратно на спину. Казалось, кровь не остановить никакими усилиями. На меня наплывала темнота. Я смутно увидел своих друзей, в ужасе бегущих ко мне. Услышал испуганные голоса.

– Езжайте! – крикнул я. – Бога ради, не медлите! Вы должны спасти Квинси!

Не знаю, услышали ли они меня вообще.

Из личного дневника Мориса Халлама

12 февраля, позднее. Мальчик на полу застонал. Затрепетали веки, открылись глаза. Я стоял над ним, глядя на него. Каким невинным он все еще выглядел! Каким юным!

– Мне очень жаль, – сказал я.

– Не надо… – пробормотал мальчик. Лицо у него было в крови, и мне показалось, что у него сломано несколько зубов. – Вы не сделали ничего сверх предопределенного вам. Граф неимоверно силен.

– Квинси, – сказал я, – граф неукротим.

Тогда он заговорил, поражая меня своей странной осведомленностью. Он знает, как здесь все устроено. Знает про узников, запасы пропитания, темноволосую женщину из леса. И он сделал мне несколько неожиданных предложений и рекомендаций самого любопытного характера. Он настойчиво призвал меня принять собственное решение и, казалось, заглянул мне в самую душу, пока говорил. Я чувствовал примерно то же, что много веков назад чувствовал какой-нибудь фарисей, когда не по годам мудрый ребенок в храме вещал о древних тайнах и сокровенной истине мироздания.

Когда он закончил, я глубоко вздохнул. Меня всего трясло, как параличного.

– Ты уверен? – спросил я. – Ты полностью уверен?

Он страшно улыбнулся. Глаза на мгновение вспыхнули багровым огнем.

– Да, уверен.

Больше я не мог выдержать. Выбежал из комнаты и занялся тем, о чем меня попросил мальчик.

Дневник Джонатана Харкера

12 февраля (продолжение). Мы сделали все, что требовалось. Выполнили свой долг, даже не подумали от него отступить.

Сьюворд уже потерял сознание. Артур скинул с себя сюртук и оторвал от него рукава, безостановочно проклиная высокое качество пошива. Потом свернул оба в несколько слоев и крепко прижал к ране в попытке остановить кровотечение. Ткань в считаные минуты пропиталась кровью. Я понятия не имел, есть ли у Сьюворда шанс дожить до утра. Единственный среди нас человек с медицинским образованием лежал перед нами без чувств, истекая кровью.

Мы вдвоем перенесли раненого к автомобилю и осторожно поместили на заднее сиденье.

– Ну что, едем? – прокричал Артур.

– Надо ехать! – проорал я в ответ. – У нас нет выбора!

Артур снова запрыгнул за руль. Сьюворд тяжело повалился на меня, в глубоком беспамятстве. Я прижимал импровизированный тампон к ране, хотя он с каждой секундой становился все более мокрым и бесполезным. Я не произнес никаких утешительных слов – просто не представлял, что тут можно сказать.

Мы рванули с места на большой скорости, без тени стыда или сожаления оставив тело вампира Солтера на съедение стервятникам.

Наше безумное путешествие продолжалось. Мы миновали Ньюэм и Лимут, стараясь держаться подальше от доков, потом въехали в Уоппинг. Ливень хлестал стеной, небо сотрясалось от грохота громовых раскатов, гроза бушевала вовсю. Мы промокли до нитки и дрожали. Я пробормотал молитву и, чтобы чувствовать себя хоть немного увереннее, протянул руку к оружию, которое нам удалось взять с собой – то была лишь ничтожная часть нашего арсенала, собранного в Или: кол, молоток и бутылочка со святой водой, которых едва ли хватит, чтобы одолеть и самого мелкого демона, не говоря уже о том, кто возглавляет легионы нечисти.

«Господи, молю, пусть мой сын останется целым и невредимым, – подумал я. – Господи, молю, пусть моя жена останется в живых».

В такие вот горестные мысли я был погружен, когда вдруг Артур выкрикнул:

– Вон она! Видите?

Да, действительно. Впереди, из дождя и мрака, показались массивные очертания Тауэра. Рядом со мной застонал бедный, истекающий кровью Сьюворд.

– Там свет, – сказал Артур. – Там всюду свет.

Я увидел, о чем он говорит: знакомый силуэт монументального здания с угловыми башенками мерцал потусторонним голубым светом. В темноте это выглядело совершенно фантастически, но у меня возникло странное побуждение рассмеяться при мысли, что сейчас Белая башня ну точь-в-точь рождественский пудинг, облитый бренди и подожженный.

Артур остановил автомобиль неподалеку от Башни, и только тогда я понял: по всей видимости, у графа уже что-то пошло не по плану. Из здания сплошным потоком выбегали разъяренные мужчины. Узники, вырвавшиеся на свободу, подумал я; охваченная опасным возбуждением толпа. Такое впечатление, будто происходит мятеж, какой-то акт гражданского неповиновения, который будет пресечен стрельбой. Но у нас не было другого выбора, кроме как броситься в самую гущу событий.

Мы выскочили из машины, оставив там Сьюворда. Я наклонился к нему и быстро проговорил:

– Мне очень жаль. Но возможно, вы выживете, старина. Возможно, все еще будет хорошо.

Времени для более обстоятельного прощания не было.

Мимо бежали и бежали недавние узники, вопящие от ужаса и гнева. Впоследствии я узнал, что все они были представителями преступного сословия, членами трех самых опасных лондонских банд (известных как Молодчики Гиддиса, Китаёзы и Милахи), и каждый был либо вором, либо убийцей, либо еще того хуже.

Несколько из них, заметив наш автомобиль, резко