Империя в войне. Свидетельства очевидцев - Роман Сергеевич Меркулов

на новых позициях? Очень похоже. Ясно до очевидности, что идти дальше Ковеля нельзя, если не начнет наступление хотя бы левый фланг армии Эверта. Без этого Брусилов оторвется от Эверта и обнажит свой правый фланг. Итак, если Эверт не перейдет в наступление, – это ясная примета, что Брусилов остановится скоро. А это будет значить, что имелось в виду не наступление, не «изгнание врага», как было сказано у Государя, а только весьма внушительная демонстрация для оттяжки австрийских войск из Италии и немецких от Вердена.

Но если окажется, что наступление не имелось в виду, то это ясно укажет, что у нас для серьезного «изгнания врага» нет достаточного количества снарядов. Таково, впрочем, и было мнение французов по осмотре России. Я думаю, что у нас вообще пропала вера в наступление.

Замечательно, что победа Брусилова совершенно не производит в публике никакого особенного впечатления. Прежде каждый успех вызывал восторги, энтузиазм, возбуждал подарки на победу. Теперь, хотя в газетах описываются беспримерность атак и успехов Брусилова, но публика просто не решается радоваться. У нас радовались бы признакам окончательной победы, но частным успехам, не влекущим за собой победы над Германией и Австрией, явно не радуются, т. е. не очень радуются, не считают таких частных побед заслуживающими серьезной Русской радости.

Сверх того – победы над австрийцами не возбуждают и сознания нашей мощи. Если бы мы разбили немецкие армии, хотя бы с половинным успехом, – это, конечно, возбудило бы восторг, т. е. сознание нашей воскресшей мощи. Но бить австрийцев, бить турок – это ничего не значит. У нас страх и сознание бессилия существует только в отношении немцев. В головы народа проникло тяжкое мнение, что мы не способны разбить немцев. Это подавляющее чувство может быть уничтожено только победами над немцами. А нас угощают поражениями турок да австрийцев. Это недостаточно для поднятия духа страны.

«Новое время», 31 мая

Общее число взятых нами пленных возросло до 1700 офицеров и 113 000 нижних чинов.

Июнь

«Новое время», 1 июня

В Царской Ставке в присутствии Государя Императора был отслужен благодарственный молебен за ниспосланные победы.

«Вечерний курьер», 2 июня

Картинки подмосковной жизни. Пляска цен.

Цены на продукты в Подольске в среднем выше московских, но беда не в этом. Главное зло – их неопределенность и резкое колебание. Мало того, что цена, например, на мясо, яйца, сахарный песок (сахару конечно нет) ежедневно меняется, но и в один и тот же день у Солодкова цена одна, у Аллилуева другая, у Копьева и Ильина третья. Всякий берет, сколько Господь Бог «на душу положит». В субботние же, базарные дни пляска цен доходит, так оказать, до апофеоза, и кривую разницы цен в этот день не начертит самый опытный чертежник.

М. М. Богословский, 4 июня

Вечером газеты с радостными известиями об успехах армии Брусилова. Все более крепнет во мне уверенность, что к осени война кончится.

Д. А. Фурманов, 4 июня

Сидим мы в халупе. Двое от безделья в шашки пробавляются, а я – я тоже больше от безделья – так подробно распространяюсь по разным вопросам. Короче говоря, в такую вот нудную, дождливую, холодную погоду хочу я вспомнить, представить себе: «а им-то каково?» Мы в тепле, да жалуемся, что «во всем теле словно лужа, а по суставам вода застоялась – слышно даже, как булькает». Нам тошно, а там ведь не все окопы блиндированные. Еще слава богу, коли сверху бревнами заложено да дерном укрыто – а то, может быть, и не все лужи собираются, а ведь сколько их – переложенных только по вертикали, безо всяких блиндажей, безо всяких заслонов – или даже и по вертикали-то не переложенных – просто вырытых канав, открытых всем ветрам и бурям, куда и с тыла, и с фронта собираются невзгоды и враги. Тут уже стоят, говоря безо всяких фигур, по колени в воде. По колени в воде, винтовка наготове, а сердце колотится, не умолкает: что, это вот – за мной летит, ал и нет?.. Ветер словно ножом режет и тех вот, стоящих в воде, ласкает, как мачеха. Недаром же мы перевозили всего 10–15 % раненых.

Остальные – простуженные. У кого «грудь отнялась и никакого дыха не дает», кому ноги «переступать мешают и очинно болеют» – словом, самые разнохарактерные и в то же время самые обыденные простудные заболевания. А много ли им и нужно: пахнет холодом – и увози скорее в больницу. Теперь ведь осталось забрать только нищих, калек да богадельни очистить. Всякие препоны к набору отменены, осмотр стал только формальностью: смотрят, не смотрят – все равно забреют. В солнечные дни как-то еще не думаешь об этом, а в такую вот непогодь вся душа изболит… Стоят, ждут смерть со всех концов – и никакого исхода.

Б. В. Никольский, 6 июня

Брусилов действует великолепно и немецкий отпор не представляется мне серьезным.

Е. Ф. Дюбюк, 7 июня

Зарисовываю с натуры. Солдат провожают с музыкой. Человек с перевязанной ногой говорит: «Наша берет, а все новых посылают на позиции». – «Куда это идут?» – «Куда!? На позицию. Небось, нашего брата, на костылях, с музыкой не провожают», – говорит со злобой. Мужик с рыжеватой облезлой бородкой. «Зря народ пропадает», – сокрушенно говорит он. На глаза навертываются слезы.

М. М. Пришвин, 8 июня

Плотников пять человек, все бракованные, негодные. Так и нанимал:

– На войну идти?

– Никак нет: по 84-й статье.

– Грызяк!

Другой по 62-й: золотуха. Третий еще по какой-то статье, которые они знают превосходно.

Так по всем этим статьям у меня собрались все негодные.

– Все негодяи! – как они сами себя называют.

Как рабочие руки, так и «живой инвентарь»: мы покупаем и ценим теперь больше всего лошадей старых, или очень молодых: лошадь на пятом году, как известно, мобилизуется. Так и соображаем: кто смелый и надеется, что война за лето кончится, покупает четырехлетку, кто поосторожнее третьяка, но самое верное купить старую клячу, и клячи в цене.

Л. А. Тихомиров, 10 июня

На фронте – с австрийцами кое-какие успехи, но с немцами – ни шагу. Дерутся отчаянно, того гляди, что погонят Каледина назад. Каледин, Щербачев, Лечицкий – командующие армиями Брусилова, даже Каледин командует той армией, которой командовал Брусилов до назначения Главнокомандующим. Теперь Каледин выдвинулся как знаменитость, но его