Империя в войне. Свидетельства очевидцев - Роман Сергеевич Меркулов

почел себя на этом основании в праве повысить цену на 100 %. Ведь мебель ныне рукой не достанешь!

Но большинство домовладельцев совсем не вывешивает розовых билетов. В Москве «спрятаны» тысячи квартир. Это – факт.

«Акулы» ждут лучшего времени.

Г. Викторов.

Г. Л. Гар, 7 мая

Еще два с лишком месяца прошли и опять берусь вписать сюда несколько строчек. В последней деревушке Осов мы недолго стояли. 6-го марта нас двинули к Дерковщизну для приема легко раненых, и по обыкновению пришли с опозданием. Во 1-ых телеграмму о выступлении мы получили только на 4-й день со дня ее отправления, а во-вторых благодаря ужасной дороге мы шли 3 дня 80 верст. Пришли в такую же скверную грязную деревню и стали размещать по халупам легко раненых, которые шли по 3-е суток с позиций, причем среди легко раненых попадались и тяжело с раздроблением костей рук, с омертвением мягких частей и пр. Временами их к нам подвозили возвращающиеся пустые транспорты. Но больные по этой ужасной дороге и раненые в особенности предпочитали идти пешком, чтобы не испытывать танталовых мук при тряске и бросании из одной ямы в другую.

Большое движение раненых продолжалось недолго. Бои скоро кончились, наступила полная распутица, да такая грязь, что я и в жизни не видал еще, когда лошади погружались в эту грязь чуть ли не по брюхо и перейти на другую сторону улицы не представлялось решительно никакой возможности. И такая грязь тянулась целый месяц вплоть до 15 апреля. Что наши лошади и люди испытали, так трудно и сказать. Ежедневно приходилось отправлять по 4-ке лошадей в каждой фурманке на станции Сеслав за фуражем в 14 верстах от нас, и лошади так измучились, что нельзя их было узнать к середине апреля несмотря на полную дачу им фуража. Бои кончились ничем, приготовления к ним запоздали, и прорыва не удалось сделать из-за наступившей распутицы. Первые германские окопы заняли, а дальше не смогли продвинуться.

«Новое время», 8 мая

Если судьба пошлет нам победу в этой страшной войне, мне кажется, печать должна обратиться с горячим призывом к обществу во что бы то ни стало просвещать народ, развивать в нем высшую разумность. Даже победоносная война обнаружит крайнюю опасность нашей культурной отсталости. Теперь-то мы ясно видим, что владычество немцев у нас было недобросовестным в высшей степени. У себя в Германии немцы за эти двести лет из всех сил старались просвещать народ, ибо для них это был родной народ, который они любили.

У нас же они не любили русского народа, который кормил их, а глядели на него с презрением. Оттого у нас запоздало с своей отменой и крепостное право. Оттого запоздало и всеобщее школьное обучение. Оттого в начале XX века мы наименее образованная страна в Европе, особенно в отношении технического труда. Влиятельные немцы умышленно старались держать нас в черном теле и навсегда приурочить к наиболее грубым, чернорабочим формам труда. Немудрено, что при несомненной талантливости русского человека он в массе своей умственно связан, и не только элементарным невежеством, но и общим пониженным запасом идей. Печати следует настаивать на усиленном развитии прежде всего технического образования, ибо только организованный культурный труд в состоянии спасти нас от общего надвигающегося разорения.

М. О. Меньшиков

К. В. Ананьев, 10 мая

Стали посещать занятия, вперед всё интересовало, но в конце концов только и думаешь, как бы удрать отсюда куда-нибудь подальше… Полк не совсем сформированный, своих кухонь нет, обоза нет. Людей в ротах тоже не хватает. Полковой командир полковник Гаврилов, генерал-майор в отставке, делами полка почти не заведует, а всё делает адъютант. Живет он со своей племянницей (женой), которая тоже оказывает свои давления, что чувствуется на парадах и смотрах. На занятиях никогда не бывает, поэтому господа офицеры почти все ленятся да покуривают. Между прочим, он носит погоны полковника и заставляет всех, не исключая и господ офицеров полка, называть его Превосходительство. На этой почве были инциденты, некоторые отказывались так его называть.

Ю. В. Буторова, 11 мая

Утром принесли раненного в голову солдата – унтер-офицера разведочной команды Царицынского полка. Ранен очень тяжело, оказывается ходил в разведку и на заре у своих окопов был ранен пулей навылет в затылок. Пролежал до утра, пока его не увидели, и истек кровью, к нам его принесли без сознания и почти без пульса. Впрыснула ему камфары 4 капсулы, перевязала и села в халупу за ним дежурить. В халупу пришли человек 5 его товарищей, сели тихо, плачут, хороший, говорят, человек был, а несчастный, умирает. Стала читать над ним молитвы, встали и они все на колени, когда он вдруг вытянулся и захрипел. Я закрыла ему глаза сложила руки перекрестила поцеловала в лоб и закрыла одеялом. Сегодня его хоронили. Во время службы костел обстреливали, и два снаряда разорвались очень близко. Опустили его в могилу у церкви, и положили товарищи венок из сирени.

«Новое время», 11 мая

В виду дороговизны обуви, потребительное общество городских служащих в Тифлисе решило выписать для продажи в своём магазине лапти, преимущественно детские. С просьбой о высылке партии лаптей общество обращается к вятскому губернскому земству.

В. П. Кравков, 12 мая

Получено секретное предуведомление сверху, основанное на донесении Департамента полиции, о крамольных резолюциях, вынесенных 12–14 марта представителями Всероссийского съезда городов и земств, поставившими-де целью ниспровержение существующего государственного строя. Департаментом полиции цитируются такие выражения из речей на съезде: «правительство наше попало в руки шутов, проходимцев и предателей…», «поддевки смешались с мантиями», и с особенным удручением подчеркивается тот факт, что на съезде на приветственную телеграмму государя отвечали более жидкими аплодисментами, чем на телеграмму великого князя Николая Николаевича.

На организации земского и городского союза бросается страшная тень в распропагандировании среди армии тлетворных идей. Влияние этой пропаганды, а также прокламаций видят в письмах солдат, жалующихся на тяжелое житье-бытье, негодующих на начальство, с которым обещают рассчитаться после окончания войны. Да неужели солдаты сами по себе не в состоянии на войне так прозреть, чтобы во всем ореоле осознать коренную причину разъедающих Россию язв?! <…> Военный следователь полковник Дмитревский сообщил, что усиленно перлюстрируются все письма – и наши, и нижних чинов; письма солдатиков все более и более звучат в минорных нотах; одного из таких солдатиков он поневоле под нажимом начальства должен будет предать суду («за