Исход - Мария Круз

Мы перегнали машины на крошечную стояночку возле домика, зашли внутрь. Огромная кровать с бронзовыми спинками. Туалетный столик в старинном стиле, сделанный настоящим мастером. Деревянные полы из толстых, потемневших полированных досок. Огромный трёхстворчатый шкаф с резными завитушками на массивных дверях. Как дань местной специфике — стоящая в углу ружейная пирамида с полочкой для пистолетов и крючками, чтобы развешивать разгрузки и прочую военную сбрую. Но и пирамида сделана из тёмного дерева, с выдумкой, и выглядит не хуже всего остального в комнате. В просторной ванной комнате даже не ванна, а маленький фигурный бассейн, выложенный плоской речной галькой вместо плитки. Большое зеркало на стене над встроенной в деревянный столик круглой фаянсовой раковиной.

— Que bueno…[51]— протянула Мария Бонита.

— Очень хорошо, — согласился я с ней. — Мне кажется, нам дали бунгало для молодожёнов.

— А мы разве хуже молодожёнов?

— Я старше большинства молодожёнов, — ответил я сокрушённо. — Я — «старожён», в таком случае. Синоним «старого хрыча».

Бонита схватила меня за руку:

— Пошли, надо проверить — а не врёшь ли ты…

Когда к вечеру у нас появилось свободное время, чтобы прислушаться к звукам, доносящимся с улицы, мы услышали музыку.

— Ресторан, — сказала Бонита, вытирая копну своих вьющихся чёрных волос после ванной и любуясь своим смуглым голым телом в зеркале шкафа.

— Он самый, — подтвердил я. — Это нам намёк.

— На что? — не поняла она.

— Что без пищи и при таком образе жизни я могу умереть, — ответил я честно.

— Ещё немножко продержишься, — последовал категоричный ответ. — Впрочем, уговорил, я отведу тебя поесть.

— Спасибо, mamita, — спаясничал я.

— Bon proveche, — последовал ответ в той же тональности.

— Вот когда ты соизволишь одеться и дойти со мной до ресторана, тогда и будешь приятного аппетита желать, — заговорил я наставительно. — А пока…

— Пока помолчи и дай мне подумать, что надеть. — Она нахмурилась в задумчивости. — Надеюсь, гладить не придётся.

— Надевай всегда маленькие платья в обтяжку, — высказал я компетентное мнение. — На них ни единой морщинки на тебе не образовывается.

— Ты умный, — кивнула она. — И я умная, потому что никогда не ношу свободных платьев.

— Чтобы не гладить?

— Чтобы ты меня гладил, — отрезала она категорично. — Всё, не мешай, мне нужно накраситься. И ногти, Madre de Dios[52], мои ногти! Мне нужен маникюр, и срочно. Секретные миссии и прочие житейские мелочи могут подождать.

— Конечно, — подтвердил я с готовностью. — Они всё равно такие секретные, что никто и не заметит, что на них наплевали.

У Бониты явно вызрела Великая Идея, и как раз наступил момент оповестить о ней мир. Так и случилось:

— Нам надо найти в городе парикмахерскую, — сказала она. — Ты завтра встань пораньше и выясни у портье или консьержа, кто тут есть, где в городе хорошая парикмахерская. Хорошо? А сейчас — жди. С такими ногтями ужинать я не смогу. Я быстро.

Отбросив полотенце на пол, она достала из своей сумки маникюрный набор и уселась на пуфик у туалетного столика.

С ногтями она справилась действительно быстро, в общем-то. С покраской и остальным туалетом — не больше сорока минут. Мне даже доверили подуть на лак. Разумеется, пока лак не высох, делать что-либо ещё было нельзя, поэтому следующие пятнадцать минут она поворачивалась к зеркалу разными сторонами своего тела, чтобы проверить, не появилось ли в нём каких-нибудь изъянов за последние сутки. Ещё минут пятнадцать ушло на прочёсывание спутанной мокрой гривы и одна минута на надевание трусиков, платья и сандалий. Нанесение лёгкого мейкапа потребовало не больше десяти минут, из которых девять ушло на внимательное разглядывание своего лица в зеркале. На создание хвоста из распущенных волос ушло минуты три, и ещё столько же на серьги, кольца на руки и ноги и браслет на щиколотку.

Хромающий хозяин отеля встретил нас у входа в ресторан. Он сказал, что на всякий случай придержал нам столик, но попросил нас впредь на вечер резервировать место заранее. Ресторан небольшой, но в городе он считается самым изысканным и очень популярен.

И впрямь весь зал был занят, кругом сидели люди. Свободен был лишь один столик на веранде, с которой зал слился после того, как были открыты высокие и широкие французские окна первого этажа. В дальнем конце зала наигрывал что-то негромкое пианист. Вполне серьёзного вида метрдотель провёл нас к столику, спросил о напитках и выдал нам два меню в обложках из тиснёной кожи.

И правда, ресторанчик-то выглядит не хуже многих из прошлой жизни. Публика без галстуков, правда, господствует культурно-спортивный стиль, как в гольф-клубе, но дамы в платьях. Правда, и на этом всём Новая Земля поставила свою печать — на площадке перед рестораном были припаркованы не «кадиллаки» и не БМВ, а всё те же бескомпромиссно внедорожные транспортные средства, которые и автомобилями называть язык не всегда поворачивался. Взять наш «перенти» — разве это автомобиль? Вездеход, трактор, что угодно, но право называться автомобилем «перенти» потерял в момент, когда его придумали.

Кухня была креольской — возможно, хозяин или шеф-повар прибыли сюда из Луизианы. Тем более что в речи хозяина слышался намёк на акцент «байю». Мы заказали телятину в остром соусе с креветками и бурым рисом и неплохое красное вино из окрестностей города Виго в Европейском Союзе, которое успело родиться и выдержаться восемь лет в Новой Земле.

Из-за соседнего столика вдруг поднялся высокий светловолосый парень лет под тридцать и подошёл к нашему столику.

— Ой, Джеймс! Как приятно вас встретить, — оживилась Мария Пилар.

— Добрый вечер, мисс Родригез, — поздоровался подошедший хорошо поставленным голосом с тягучим и каким-то «прыгающим» акцентом южных штатов. — Рад видеть вас здесь, в этом самом городишке. Добрый вечер, сэр, приятно вас видеть.

— Приятно вас видеть. Как поживаете? — Это уже я, протягивая ему руку.

— Джеймс, хочу представить вас моему мужу, Андрею Ярцеву, — оповестила его Мария Пилар.

— Вот это сюрприз! — воскликнул Джеймс. — Мистер Ярцев, поздравляю вас с женитьбой на самой красивой женщине этого мира. Андре… французское имя?

— Нет, Андрей, оканчивается на «Y». Русская версия Эндрю.

— Получается, что теперь я должен обращаться к вам как к миссис Ярцев? — обратился Джеймс снова к Марии Пилар.

— Нет, не должен, — категорично заявила она. — У меня по-прежнему есть имя.