«Илюшка смеется» и другие комедии - Николай Георгиевич Винников
Шрифт:
Интервал:
Б а б у л я. Да. Ты сам сказал, что в институт тебе не обязательно. Вот и сиди дома, и занимайся — готовься к остальным зачетам и экзаменам.
В о в а. Бабуля, но…
Б а б у л я. Никаких «но»!.. (Уходит на кухню.)
В о в а (возмущенно). Я ведь уже не мальчишка какой-нибудь, чтобы со мной так!
Б а б у л я (из кухни). Мальчишка, милый, мальчишка, самый что ни есть! (Возвращается с подносом.) И ведешь себя как мальчишка. (Ставит поднос на стол.) Вот даже кулаками передо мной размахиваешь. Перед родной бабкой — кулаками! Того и гляди, драться со мною начнешь.
В о в а. Никакими кулаками я перед тобой не размахиваю. Это я… жестикулирую. Для убедительности.
Б а б у л я. И вообще, Вовочка… Какая перед тобой сейчас задача? Учиться! А ты что делаешь? Галками спросонья бредишь! Коллекции киноактрис собираешь! Да не каких-нибудь — не наших, советских, а иностранных!
В о в а (прыскает со смеху). Бабуля!..
Б а б у л я (продолжает в назидательном тоне). Не зря, видно, про вас, про нынешнюю молодежь, говорят и пишут даже, что в смысле роста и веса, в смысле физическом, вы теперь во какие! А в смысле гражданском… Не иначе как перестарались мы, ваши бабки, отцы и матери, перекормили, перепитали вас калорийными булочками, шестипроцентным молоком, вологодским маслом, соками да витаминами!
В о в а. Бабуля, не говори глупостей.
Б а б у л я. Ладно, учтем… Садись за стол, пей и ешь.
В о в а (садится за стол). Что это?.. Ты ведь говорила, и я сам на кухне видел: кофе, яйцо, котлету…
Б а б у л я (решительно и твердо). Хватит! Доедай мою вчерашнюю овсянку и пей чаек.
В о в а. Гм…
Б а б у л я. Вот тебе и «гм»!..
В о в а (ест и пьет). Фу!.. Почему овсянка и чай пахнут валерьянкой?!
Б а б у л я. Пей и ешь, не рассуждай.
В о в а. Откуда тут валерьянка?!
Б а б у л я. Ну что ты ко мне пристал? От себя оторвала, от своего больного сердца, вот откуда!
В о в а. Для чего? Зачем?
Б а б у л я. Затем, что в твоем возрасте она тоже, говорят, помогает…
В о в а (снова прыскает со смеху). Бабуля!..
Б а б у л я. Хватит! Пей, ешь, сиди и занимайся. А я иду. И для верности тебя на ключ запираю. Вот… (Показывает ключ от двери.)
В о в а. На ключ?!
Б а б у л я. Да, милый, на ключ… (Берет из стенного шкафа платье и идет на кухню.)
В о в а. Ну знаешь!..
Б а б у л я (из кухни). Вот тебе и «ну», вот тебе и «знаешь»!
В о в а. Это… Это уже насилие!
Б а б у л я (возвращается уже переодетая). Ничего, милый, стерпишь. От родной бабки стерпишь. Это ведь не для чего-нибудь, а тебе же на пользу. Тебе и… Советской власти.
В о в а. При чем тут Советская власть?
Б а б у л я. При том, что ты ей нужен как полезный член общества, специалист, инженер связи — двусторонней и многоканальной, а не какой-нибудь другой! Ей нужно, чтобы ты учился, а не коллекции киноактрис собирал…
В о в а (готов взорваться, однако сдерживается и только с досадой машет рукой). Ладно. Запирай. Хоть на десять ключей…
Б а б у л я (торжествующе). Ага! Дошло? То-то!.. (Уходит. Из-за двери слышен ее голос.)
Никаких других объектов, никакой любви другой
До дипломного проекта быть не может, милый мой!..
В дверном замке щелкает ключ.
В о в а (прислушивается, подходит к двери и пробует открыть ее. Взглядывает на окно, подходит, раскрывает его, смотрит через подоконник вниз. Вздрагивает и поеживается). Бр-р-р!..
Свет гаснет.
На просцениуме.
М а к с и м о в н а.
Зря не писали бы, значит, бывало —
Чувство действительно существовало:
Люди любили, про все забывали,
Из-за любви черт-те что вытворяли!
(В телефонную трубку.) Второй заезд? Трофимовна?.. Бывай здорова и крепенька. Как время переводишь?.. Ну проводишь, какая разница!.. Ага, вяжешь. А я, Трофимовна, обратно ро́маны читаю… Ну да, старые… Да какие же могут быть нынешние ро́маны про любовь?! Нету же ее у нас теперь такой, какая в раньшие времена была, категорически нету. Дерутся теперь наши советские мужчины из-за наших советских женщин на энтих… на дуелях с применением огнестрельных пистолетов или какого-либо другого подходящего смертельного оружия? Нет… Режут, душат, топят наши теперешние мужья своих неверных жен-изменщиц? Тоже нет… Травят ядом или еще как изводят наши теперешние жены своих неверных мужей-изменщиков? Тоже нет… А как они выходят из положения, что они делают вместо этого? Вместо этого они друг на дружку заявления в месткомы пишут! Какие же на таком бумажном материале настоящие ро́маны могут получиться?! Я про культуру не говорю, культура повсеместно налицо, а вот любви, Трофимовна, такой любви, какая была в раньшие времена, нету — одно сплошное взаимное уважение… (Случайно смотрит куда-то вверх и испуганно вскрикивает.) Ой! Что это?! (Бросает телефонную трубку на, аппарат, выбегает на просцениум, достает из-за ворота платья свисток и свистит.)
В о в а (откуда-то сверху). Максимовна! Что вы?.. Перестаньте свистеть!
М а к с и м о в н а. А-а?.. Кто это?.. Кто там такой?!
В о в а (спускается вниз по веревке). Это я, Володя Васильев с шестого этажа.
М а к с и м о в н а (успокаивается). Действительно… Стой! А ты зачем же это таким способом? И лифт исправный, и лестница вполне свободная, а ты таким способом…
В о в а. Это я тренируюсь, Максимовна. Есть такой вид спорта — скалолазание…
М а к с и м о в н а. А если бы ты, не дай бог, сорвался я разбился? А если бы твою тренировку бабушка-сердешница увидела?
В о в а. Поэтому, Максимовна, я и тренируюсь, когда бабули дома нет. И прошу вас, ни слова ей об этом. Хорошо?
М а к с и м о в н а. Что?.. Ну нет, брат. Как только увижу, так и отрапортую.
В о в а. Эх, вы!.. А еще книжки читаете про любовь.
М а к с и м о в н а. При чем тут любовь?.. (Вдруг с интересом.) Стой! Ты что это, с нее, что ли… по веревке… с шестого этажа?
В о в а. Ну да.
М а к с и м о в н а. Не может быть.
В о в а. Честное комсомольское.
М а к с и м о в н а (с восторгом смотрит на него, потом поднимает руки, будто благословляет). Иди!..
В о в а. Бабуле ни слова?
М а к с и м о в н а. Могила!
В о в а (показывает на веревку). А это я на обратном пути с собой наверх захвачу.
М а к с и м о в н а. Да ладно, иди!.. (Смотрит вслед ушедшему Вове, бежит к своему столику, звонит по телефону.) Второй заезд… третий… четвертый… Трофимовна! Сергеевна! Семеновна!.. Девочки, слушайте: в нашем доме любовь!..
Голоса по радио:
— Да ну?!
— Кто?!
— В кого?
М а к с и м о в н а. Не могу, девочки, слово дала — могила… Володя Васильев!.. А в кого — не могу, могила, сама не знаю…
Свет гаснет.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Уголок площади Пушкина. Зеленый кустарник, скамья. Звучит музыкальная фраза из марша времен гражданской войны: «Братишка наш Буденный…» С разных сторон на сцену выходят, останавливаются и смотрят друг на друга, а затем бросаются друг другу навстречу Б а б у л я и С е м и н.
Б а б у л я. Сеня!..
С е м и н. Машенька!..
Б а б у л я. Жив?..
С е м и н. Жива?..
Б а б у л я. Боже мой, сколько
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!