Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол - Федор Раззаков

— А вы как думали — это вам не футбол, — улыбнулся Ильюшин. — По два полузащитника, восемь трехчетвертных защитников, пять полузащитников и примерно двадцать нападающих — игроков схватки. Так что вам придется повозиться. Только сегодня это уже вряд ли получится. Дело в том, что карточки у нас хранятся не здесь, а в другом месте. Время уже идет к вечеру, поэтому давайте перенесем это дело на завтра.

— Я вижу, вы куда-то торопитесь, — догадался Игнатов, поскольку его собеседник во время разговора пару раз взглянул на настенный часы.

— Угадали — еду на концерт группы «Спэйс» в «Олимпийский». Обожаю эту музыку, поэтому не могу себе позволить пропустить такое мероприятие. Вы, кстати, как относитесь к этой группе?

Игнатов, как и большинство москвичей, конечно же, был наслышан о том, что в столице уже третий день выступал этот популярный французский музыкальный коллектив во главе с композитором и солистом Дидье Маруани. Но сыщик относился к их музыке весьма спокойно — ему больше нравился отечественный «Зодиак». Однако в этот миг он подумал не о себе, а о своих гостьях, которые наверняка были бы благодарны ему, если бы он сводил их на это грандиозное представление. Поэтому он решил попытать удачу:

— Сам я не большой фанат этой музыки, но вот мои домашние наоборот. Если бы вы помогли мне достать билеты, я был бы вам очень признателен. Если это, конечно, возможно, учитывая тот ажиотаж, который сопутствует этому представлению — вся Москва буквально с ума сходит.

— Если бы я не был главой регбийной Федерации, я бы и сам вряд ли попал на это мероприятие. Но поскольку замдиректора «Олимпийского» сам заядлый регбист, то он легко достал мне билеты. Думаю, может это сделать и для вас. Вам сколько надо?

— Три штуки, — не веря своей удаче, ответил Игнатов.

— Хорошо, я сегодня же сделаю ему звонок и завтра вам сообщу, — произнес Ильюшин, поднимаясь со своего места. — Вы же теперь завтра у нас объявитесь? Я сейчас распоряжусь, а вы утром подъедете, куда надо, и спокойно поищете своего гражданина с фоторобота. Вас такой вариант устроит?

— Вполне, тем более, что я обещал своим домашним, что постараюсь приехать сегодня пораньше. Заодно обрадую их новостью про концерт Маруани.

Игнатов тоже поднялся со стула и протянул на прощание руку.

Припарковав автомобиль в Гороховском переулке рядом с Институтом геодезии и картографии, Александр Бородин направился к находившемуся неподалеку саду имени Баумана. Пока шел, мысленно удивлялся историческим параллелям. Здесь неподалеку (в трехстах метрах, если идти по правой стороне улицы Карла Маркса) до войны жил знаменитый советский разведчик Николай Кузнецов, который именно в этом саду назначал свидания своим источникам. Об этом Бородину и его товарищам рассказывали в гэбэшной Школе №ioi («лесная»), ставя им в пример Кузнецова, как образцового агента. И вот сегодня самому Головину предстояло встретиться здесь с человеком, которого он хотел попросить выполнить одно его деликатное поручение. Звали этого человека Исаак Киршман, он был профессором того самого Института геодезии, рядом с которым Бородин оставил свой автомобиль. Когда-то Александр был знаком с его братом-близнецом Моисеем Киршманом, трудившемся в Институте водных проблем и иногда выполнявшим для него не менее деликатные задания. Однако три года назад он погиб в автокатастрофе и вот теперь оперативная нужда заставляла Бородина обратиться к его брату.

Фигуру сутулого мужчины в старомодной кепочке и очках, вышагивающего с заложенными за спину руками по аллее рядом с летним кинотеатром, Александр заметил сразу, как только свернул от касс налево. Несколько лет назад они уже мельком виделись во время встречи Бородина с Моисеем Киршманом, поэтому теперь им не надо было тратить лишнее время на знакомство. Собственно, Исаак Киршман потому и согласился встретиться в этот теплый летний вечер с Бородиным, что прекрасно знал и помнил, как его брат относился к этому человеку — с уважением. Что касается покойного Моисея, то он сошелся с Александром на почве любви к Узбекистану — в годы войны семья Киршманов была эвакуирована в Ташкент, где прожила без малого тридцать лет. Затем, после смерти родителей, братья Киршманы вернулись в Москву, чтобы уже здесь продолжить свою служебную деятельность.

— Давно ждете, Исаак Леонидович? — поинтересовался Бородин, пожимая мягкую, как у женщины, руку профессора.

— Полчаса, но вы не огорчайтесь — я специально вышел пораньше, чтобы подышать свежим воздухом, — добродушно улыбаясь, ответил Киршман. — Вот уже три дня, не разгибаясь, я работаю над новой книгой с условным названием «Геометрия Земли», а ваш вчерашний звонок стал для меня настоящим спасением. В противном случае, когда бы я нашел время выбраться в этот чудесный сад. Заметьте, живу я неподалеку, а проклятая работа не оставляет мне времени вдоволь прогуляться по его аллеям.

— В таком случае, я предлагаю не стоять на месте или сидеть на лавочке, а обсудить наш вопрос, гуляя по саду, — предложил Бородин, после чего они, не спеша, двинулись в сторону грота «Бельведер», за которым виднелась макушка летней эстрады.

— Вы в курсе того, над чем работал ваш брат в последние несколько лет? — поинтересовался Александр у профессора.

— Конечно — он занимался проблемой возможной переброски части стока сибирских рек в Среднюю Азию.

— И как вы, будучи ученым человеком, относитесь к такой идее?

— Как я могу к ней относиться, кроме как положительно? — искренне удивился профессор.

Речь шла о грандиозном проекте, над которым вот уже более десяти лет работали сотрудники 26 проектных институтов по всей стране. Он подразумевал, что канал длиной 2,5 тысяч километров соединит Обь с засушливыми районами среднеазиатских республик. Причем вода должна была подниматься наверх с помощью нескольких насосных станций — таковы были особенности рельефа. Положительной особенностью этого проекта было то, что вода — это не нефть, запасы которой подходят к концу, а возобновляемый ресурс. И с облаками и паводковыми водами «товар» должен был возвращаться обратно в Обь, то есть его можно было бы снова продавать.

— Я почему об этом вас спросил? Вы же знаете, что у этого проекта масса недоброжелателей, в том числе и в научной среде, — продолжил свою речь Бородин.

— Естественно, знаю, как знал об этом и Мотя. И, признаюсь вам, в аргументах скептиков есть некий резон. Проект, действительно, таит в себе серьезные экологические риски, а также потребует больших денежных вложений — порядка восемнадцати миллиардов рублей. Но положительный эффект у этой идеи все-таки больше. Ведь этому проекту уже более ста лет. Еще в 1868 году выпускник Киевского университета Яков Демченко впервые высказал подобную идею — перебросить воду из бассейна Оби и Иртыша в бассейн Аральского моря. Он даже потом книгу на эту тему написал под характерным названием «О наводнении Арало-Каспийской низменности для улучшения климата прилежащих стран». Обратите внимание: «об улучшении». Но тогда банкирам были невыгодны долгосрочные программы развития России, поэтому эта идея не была реализована.