12 новых историй о настоящей любви - Джон Сковрон

class="p1">– А при чем тут логика? – говорю я, и как раз в этот момент мой телефон начинает звонить, подскакивая на асфальте. Я хватаю его и с облегчением вижу номер, который набирала последние два часа. Я слегка отворачиваюсь от Гриффина.

Как только я поднимаю трубку, на меня обрушивается бурный и не очень связный поток слов и извинений.

– Его сестра сломала руку на качелях, – объясняет мама Ноа. – Сидела, болтала ногами, вдруг спрыгнула, и все как закрутилось!.. Скорая, больница, гипс! У меня с собой не было телефона лагеря, а мой муж уехал по делам, и…

– Ничего страшного, – в который раз за сегодняшний день говорю я. – Он здесь. С ним все в полном порядке.

– Я буду через десять минут, – обещает она и кладет трубку. У меня вырывается протяжный вздох облегчения.

– Вот видишь? – я поворачиваюсь к Гриффину, который явно прислушивался к разговору. – Все в порядке.

– Ну, – говорит он, пожимая плечами, – было только два варианта. Либо все в порядке, либо нет.

Пару минут спустя, когда мы направляемся к парковке, я с изумлением вижу, как Ноа тянется, чтобы взять Гриффина за руку.

Неожиданно для самой себя я резко останавливаюсь.

Я ни разу не видела, чтобы Ноа добровольно пошел с кем-то на физический контакт. Вообще-то и Гриффин тоже.

Но теперь он сжимает руку мальчика, будто они знакомы всю жизнь и такое случается каждый день, а вовсе не так, как будто это самое необычное зрелище на свете.

Вечером сестра просовывает голову в дверь моей комнаты.

– Ну так что, – с горящими глазами спрашивает она, – это было свидание?

Я вспоминаю Гриффина в его вечной рубашке; удивление, промелькнувшее в его глазах, когда Ноа взял его за руку; то, как близко мы сидели у стены школы, и как над нами пролетали облака, и как тихо было вокруг.

То, как мы прощались на парковке. Идти на игровые автоматы было уже поздно, и мы решили отложить это на следующий раз. Правда, когда он пошел к машине, я ощутила панику от этой неопределенной формулировки и крикнула:

– Завтра?

Он остановился.

– Mañana[18], – кивнул он с улыбкой, от которой у меня закружилась голова.

– Энни, – раздается полный нетерпения голос Мег, и я понимаю, что она все еще ждет ответа.

– Что?

– Свидание или нет? – спрашивает она, и я качаю головой.

– Нет, – отвечаю я. – Лучше.

Наутро, когда все собираются в спортзале на утреннюю линейку, я спрашиваю детей, во что они хотят поиграть.

– В кикбол! – восклицает Надим Сурген.

– В «Али-Бабу»! – предлагает Джиджи Габриэле.

– Ни во что! – говорит Томми Кинг.

Начинается совещание – склоненные друг к другу головы, перешептывания, хихиканье. И вдруг раздается голос Ноа:

– В кабальо!

Удивленное молчание. Дети смотрят на Ноа, как будто забыли о его присутствии.

– А что такое кабальо? – спрашивает Джейк Даун.

– Это лошадь по-испански, – отвечаю я.

– Будем играть в лошадки? – спрашивает Люси Этерингтон.

– В баскетбол, – говорю я, улыбаясь Ноа, который уже вскочил на ноги и упер руки в бока, готовый играть. – Кабальо так кабальо.

На этот раз я не стала полагаться на случай. В конце дня, еще до того, как мы строем отправляемся на парковку, я оставляю Грейс и еще одну младшую вожатую присмотреть за детьми и бегу в туалет, чтобы переодеться.

Когда я выхожу из прохладного здания на послеполуденную жару, дети изумленно смотрят на меня. Они всегда видели меня с растрепанным хвостиком, в одной и той же белой футболке и зеленых шортах. Усталую, потную и замученную.

Но теперь на мне желтое платье без рукавов, шелестящее при каждом движении. Темные волосы распущены и спадают на плечи. Я воспользовалась дезодорантом, подушилась и даже слегка накрасилась. Судя по выражению их лиц, в таком виде я для них явно совершенно другой человек.

– От тебя приятно пахнет, – говорит Томми О’Каллахен с ноткой удивления в голосе.

– Цветами, – кивает Уэллс фон Стро.

– Спасибо, – говорю я, надеясь, что и Гриффину тоже понравится. Сегодня все родители пришли вовремя, даже мама Ноа, помахавшая мне с извиняющимся видом. Его сестра сидит на заднем сиденье, приподняв руку, чтобы все видели ее ярко-розовый гипс. Пока я веду Ноа к машине, он держится по обыкновению отстраненно, но когда его мама опускает стекло и спрашивает, как прошел день, он поднимает глаза.

– Мы играли в кабальо, – сообщает он, забираясь на заднее сиденье.

– Что такое кабальо? – спрашивает она, отъезжая, и я все еще улыбаюсь вслед их машине, когда на другой стороне парковки появляется Гриффин.

Я сразу замечаю, что на нем другая рубашка. Присматриваюсь, чтобы убедиться, и это действительно так. Фасон такой же, но расцветка другая: бело-синяя клетка. Мгновение спустя я понимаю, что и штаны он сменил на джинсы: они ему длинноваты, так что он подвернул края, но они все равно волочатся по земле, издавая шаркающие звуки.

– Ух ты! – восклицаю я, когда он подходит ко мне. Он даже не пытается скрыть, что рассматривает мое платье, и внезапно это начинает казаться настоящим свиданием. – Отлично выглядишь.

– О, – говорит он, на секунду подняв глаза и снова опустив их. – Да, моя мама… – он замолкает и смущенно смеется. – Мама велела не говорить, что это она мне помогала выбрать одежду. Но я, похоже, только что это сделал.

Я тоже смеюсь.

– Похоже на то.

– И еще она велела тебе сказать, что ты отлично выглядишь.

– Твоя мама, похоже, умная женщина, – говорю я, и он краснеет. Это так мило: парень, который выглядит как настоящий мачо и должен прекрасно разбираться во всем, что касается свиданий, слушается маминых советов. Его неловкость совершенно очаровательна и неожиданна, но меня это заставляет нервничать еще больше, потому что я понимаю, как сильно он мне нравится.

– Готова ехать?

Я оглядываюсь на оставшихся детей, которые посматривают на нас, и на других вожатых, которые усмехаются и посвистывают. Чувствую, завтра меня ждут вопросы. Остается надеяться, что к тому моменту я буду знать ответы.

Гриффин открывает дверь машины, и я думаю: «Свидание!» Но потом он так старается, чтобы наши руки случайно не соприкоснулись, пока я залезаю внутрь, что я снова начинаю сомневаться. Мы оба пристегиваемся, он возится с ключами и заводит мотор. Выезжая с парковки, он включает радио. Я с удивлением слышу размеренный голос диктора с «Национального общественного радио», читающий сводку новостей.

– Я думала, ты предпочитаешь классический рок, – говорю я, и он машинально тянется рукой к регулятору громкости, чтобы сделать потише. – Или просто классику.

– Мне нравятся новости, – признается он после такой длинной