Комсомолец. Осназовец. Коммандос - Владимир Поселягин

– Установить за ним слежку?

– А вот этого не надо. Волчара он тертый, засечет в момент.

– Хилый он, хотя вон Игоря неплохо вырубил, а тот у нас лучший был.

– Этот хиляк тренирует осназ на нашей базе, и там о нем отзываются с большим уважением. Как ты думаешь, справился бы он с нами?

– Наверное.

– Можешь не сомневаться, это ты три дня назад из Казани прибыл в усиление, а я за ним давно наблюдаю. Деятельный и очень опасный боец, жаль, что мы его потеряли.

– Засаду убираем?

– А вот этого не надо, основную часть снимаем. Похоже, схрон засвечен и сюда не вернутся, но наблюдателей и пару бойцов силовой группы оставь, пусть будут на подстраховке… Как там Игорь?

– Очнулся, когда в машину грузили, говорит, голова болит, да шишка выскочила. Череп у него крепкий, но я все же приказал ему обследоваться в больнице.

– Ясно. Всё, собираемся.

Добрался до дома я вполне благополучно. Не до своего, там уже прекратились все работы из-за темноты, и строители отдыхают после ужина, мешать им не стоит. Приехал я на место нашего постоя к Марье Авдотьевне. День сегодня был очень уж богат на события. Стрельба на рынке, следствие, допрос бандитов с последующей ликвидацией и беседа с Ремизовым у схрона. Побегал я сегодня, вон, Шмель, когда мы устроились на соломе рядом с сестричками, прижался к моему бедру и мгновенно уснул.

Время, конечно, было восьмой час вечера, но мы уже привыкли ложиться с темнотой, ладно хоть сестренкам теперь не нужно заботиться об огороде. Весь урожай собран, даже картошку сегодня выкопали и разложили сушиться у нас в амбаре, а живность была тут.

В общем, лежа на соломе, я размышлял. Девка ушла, если ее не эвакуировали, вполне возможно, она еще в городе. Значит, шанс у меня есть, но найти ее трудно, можно только на живца. Она знает, кто я, и мои данные – я зарегистрировался. Соответственно, она может найти меня через справочное бюро, да и не сама – напряжет, кого нужно. Значит, ее нужно ждать в скором времени. Это я и обдумывал, ведь капитан ясно сказал, из схрона исчезла винтовка.

Еще я думал о своих потерях. Три ствола за день даже для меня это много. Один потерял на рынке и два у схрона, сбросил их в кусты. Оружие мне было жаль, но я рассчитывал на трофеи, к тому же запасы мои пока не иссякли. Глушитель вот только последний остался, надо будет в мастерских базы осназа еще наделать, там налажено малое производство.

Утром меня разбудил влажный язык Шмеля, который так просил спустить его вниз. Лестница-то обычная, приставная, самому никак. Потянувшись и зевнув, я подхватил его, сунул подмышку и спустился. Щенок сразу убежал во двор. Я вернулся наверх. Судя по часам, было шесть утра – то-то сестричек рядом не было. Еще раз потянувшись, я сделал легкую зарядку, после чего, поеживаясь, оделся. Все-таки по утрам очень уже холодно стало в сарае, пора переезжать в дом. Сразу въедем, как только краска высохнет и помещения будут проветрены.

Выйдя во двор, я поздоровался с Алей – мелочь спала. Во дворе и в огороде я обнаружил только сестричек и Анну, что задавала корм нашей козе, а Марья Авдотьевна уже ушла ко мне на дом готовить завтрак.

Строго-настрого предупредив сестер, чтобы они за эту неделю даже близко не смели приблизиться к нашему дому – рисковать не хотелось, я умылся и, выкатив мотоцикл из сарая, заправил его из канистры. После чего покатил к дому – проверить, как там работают строители. Фактически им немного осталось, двое или трое суток, и все.

Естественно, об оружии я не забыл, и сейчас ремень на спине оттягивал «ТТ», в кармане лежало два запасных магазина, а к лодыжке были прикреплены ножны с ножом. В люльке, в грузовом отсеке, находились «МП» с чехлами под запасные магазины и пара немецких «колотушек» – гранат. Все оружие проверено и приведено к бою.

Проверка прошла нормально. Бригадир был на месте, вчерашние заказы доставлены и сложены в амбаре. Я их проверил, все было в комплекте и не имело повреждений от разгрузочных работ. Заодно узнал, что приходил наш участковый и попросил передать, чтобы я заехал сегодня днем в райотдел. О соседях он сказал так: сосед точно идет по этапу, а вот соседку, похоже, отпустят, муж ее все на себя взял. Надо будет, как только она вернется, хорошенько поговорить с ней. Или она продаст дом и свалит, или это сделаю я, и будет она без вести пропавшей где-нибудь гнить на дне реки или под землей. Мне такие соседи не нужны. Вон, другие вполне нормальные и благожелательные. Одной бабке так двух строителей на три дня выделял – сарай поправить и в доме подремонтировать. Меня они уважали как крепкого хозяина и просто неплохого соседа, который, если нужно, поможет без слов. А этих я даже не знаю, как назвать, мародеры чертовы!

Я проверил, как там остальные мои покупки в углу амбара. Они тоже были в порядке, то есть на месте. После этого я поехал по своим обычным делам, сперва на базу осназа, потом на аэродром. Летную практику мне еще никто не отменял.

На базе я задержался, майор попросил прочитать две дополнительные лекции трем группам, которых на днях – а я подозревал, что именно сегодня ночью – должны были выбросить в тылу противника. Это были подпольщики, поэтому я и объяснял им все аспекты подпольной работы, особенно упирая на то, что доверять нельзя никому.

На аэродроме я провел тренировочные вылеты, благо погода поначалу была приемлемая, но к трем часам начала портиться, и вылеты отменили. По этому я после приказа с земли пошел на посадку, под сильным боковым ветром. Инструктор, что сидел сзади меня, подстраховывал, но сел я сам и вполне нормально.

Еще две недели, как он мне сказал на земле, и я перейду на УТИ-4. День ото дня я все лучше и лучше чувствовал машину и нарабатывал практический опыт полетов. Я поблагодарил его за наш первый тренировочный полет.

Палыча не было, его ждали, чтобы отметить отбытие на фронт, но тот позвонил и сообщил, что уже на вокзале и садится на поезд в сторону юга.

Так вот, отблагодарив инструктора, я сел на мотоцикл. Шмель уже устроился в люльке. Вырулив на дорогу, я попылил в сторону города. Трофейные очки неплохо защищали меня от поднятой шквальным ветром мелкой пыли, так что через двадцать пять минут мы благополучно въехали на территорию столицы и порулили в свой район. Как только я углубился в улочки Москвы, то заметил, что ветер улегся, или просто дул над городом – верхушки деревьев, вон, мотало основательно.

За сто метров от дома я заглушил мотор. Скорость была приличная, и мотоцикл по инерции докатился до ворот. Они были приоткрыты. Во дворе я заметил круп Огонька, а у двора стояла запряженная в повозку Машка. Все были на месте.

Я уже поставил мотоцикл на тормоз и перекинул правую ногу через седло, собираясь покинуть его, как чуйка заставила меня оттолкнуться и перекатом уйти в сторону. В этот же момент левая створка ворот на уровне груди обзавелась аккуратной дырочкой, а вдали послышался хлопок винтовочного выстрела.

Мгновенно встав на ноги, я исподлобья стал разглядывать дома по улице, пытаясь вычислить лежку снайпера. Тот сам обозначил себя. Укрылся он хорошо, в глубине чердака, но яркая вспышка следующего выстрела выдала его в темноте помещения. Да и я определил, что он там – в той стороне было всего две нормальные лежки: или на крыше соседнего здания, или на чердаке, там слуховое окно было удачно расположено в сторону моего дома.