Дорогие гости - Сара Уотерс

– Ах, Фрэнсис, это ужасно! Ужасно! Прямо как в тот раз!

Констебль Харди встрепенулся:

– В тот раз?

Перейдя на более безопасную почву и сразу почувствовав себя увереннее, спокойнее, Фрэнсис рассказала, как в июле на Леонарда напал незнакомый мужчина. Констебль усердно записал все подробности происшествия, но у Фрэнсис возникло впечатление, что сделал он это больше для проформы. Говорить о причине смерти пока преждевременно, сказал он. Нужно дождаться заключения полицейского врача. Во всяком случае, на ограбление не похоже. При мистере Барбере найден бумажник с деньгами; наручные часы и обручальное кольцо тоже на месте. А значит, вполне возможно, что он просто поскользнулся на мокрой земле и ударился головой. Там вся дорожка усеяна камнями…

Лилиана опять вздрогнула, и Фрэнсис опять сжала ее плечо.

– То есть он упал? – переспросила она, превращая предположение в утверждение.

– Ну… да, выглядит именно так.

Мать встала с дивана и подошла к окну. На ней лица не было.

– Невозможно поверить! Как подумаю, что бедный мистер Барбер лежит там!.. И дождь все идет! Миссис Барбер, наверное, нам следует перенести его в дом? Фрэнсис…

При одной мысли о том, чтобы приблизиться к мертвому Леонарду, Фрэнсис стало дурно. Если она дотронется до него, если снова подхватит и потащит…

Но констебль Харди сказал:

– Боюсь, это ни к чему. Я уже распорядился вызвать санитарный автомобиль.

– Но оставить несчастного лежать под дождем! Кто с ним там сейчас?

– Констебль Эдвардс. Один из ваших соседей дал свой плащ, чтобы накрыть тело. Он-то и обнаружил мистера Барбера, когда выгуливал собаку. Сначала принял его за бродягу, поскольку на нем не было шляпы – она откатилась в сторону, знаете ли. Но потом увидел, что одет он прилично, а при ближайшем рассмотрении решил, что это некий клерк, проживающий на Гроув-лейн. Я полчаса обходил там дома. Тем временем на место происшествия прибыл доктор, который констатировал смерть, и только после этого мы нашли в кармане мистера Барбера документ, где указан ваш адрес… А вот, похоже, и санитарная машина, – добавил констебль, когда за окнами проехал серый безликий автофургон. Затем повернулся и собрался с духом. – Прошу прощения, миссис Барбер, но я обязан попросить вас как ближайшего родственника проследовать вместе с нами в морг для официального опознания.

Лилиана побледнела еще сильнее:

– Что это значит? Что я должна увидеть Лена?

– Боюсь, да. Мы вызовем такси, чтобы отвезти вас туда и доставить обратно. Это не займет много времени. Коронеру тоже потребуются ваши показания, но думаю, он сам зайдет к вам позже.

Дыхание Лилианы участилось.

– Не знаю, смогу ли я. – Она подняла глаза на Фрэнсис, схватила за руку. – Мне кажется, не смогу.

Взгляд у нее был испуганный, беззащитный. Фрэнсис в тревоге стиснула ее пальцы. Она тоже не хотела видеть мертвого Леонарда. Она с содроганием вспомнила розовый язык, торчащий изо рта.

– Все в порядке, – с усилием произнесла Фрэнсис. – Я поеду с тобой. Так тебе будет легче? Я поеду с тобой. Ты будешь не одна. – Она обратилась к матери: – Ты здесь сама управишься, если я поеду с Лилианой?

– Да, конечно, – ответила мать. – Миссис Барбер нельзя отпускать одну. – Но она говорила рассеянно, по-прежнему стоя спиной к ним и глядя в окно. – Не могу поверить! Одна мысль, что мы мирно спали в своих постелях, в то время как…

– Простите меня, миссис Рэй, – пролепетала Лилиана.

Ошеломленная, мать повернулась от окна:

– Простить? Но за что?

– Не знаю…

Голос у Лилианы пресекся, и она начала плакать. Потом вытерла глаза носовым платком, но снова расплакалась, когда констебль Харди спросил, следует ли известить о случившемся кого-нибудь – родственников мужа или ее собственных.

Лилиана кивнула:

– Родителей Лена. Ах, это убьет их! Я знаю! – Срывающимся от горя и страха голосом она назвала пекхамский адрес и адрес своей матери на Уолворт-роуд.

Констебль убрал блокнот в карман, надел шлем и неловкими пальцами застегнул ремешок под подбородком. Он поговорит со своими коллегами в участке, сказал он, а заодно вызовет такси. Нет ли у них, случаем, телефона в доме? Нет? Тогда он позвонит из полицейской будки дальше по улице.

Когда дверь за ним закрылась, они какое-то время стояли в оцепенении, совершенно беспомощные, потом нервно зашевелились.

– Ты должна поесть что-нибудь, Фрэнсис, – возбужденно заговорила мать. – И миссис Барбер тоже, обязательно. Нельзя ехать на пустой желудок. Какой страшный удар для вас, миссис Барбер! Может, мне помочь вам переодеться или?… – (Лилиана отрицательно потрясла головой.) – Вы уверены? Вам предстоит ужасное испытание.

– Я позабочусь о Лилиане, как только растоплю печь, – торопливо сказала Фрэнсис. – Хотя нет, на печь нет времени. Я приготовлю чай наверху, на газе.

Она бросилась в кухню за чайной посудой. Лилиана, пошатываясь от слабости, стала взбираться по лестнице. Когда Фрэнсис минутой позже поднялась наверх, она стояла посреди спальни, схватившись за лоб.

– Я не соображаю, что делаю, Фрэнсис! – Вся дрожа, Лилиана упала в ее объятия. – У меня голова кружится. Это выше моих сил.

– Но самое страшное уже позади, – прошептала Фрэнсис. – Ты слышала, что констебль сказал насчет камней в проулке? Значит, часть дела сделана.

Лилиана слегка отстранилась, чтобы заглянуть ей в лицо:

– Ты думаешь?

– Да. Да!

Лилиана устало закрыла глаза и кивнула. Фрэнсис снова притянула ее к себе, поцеловала, а потом убежала в кухоньку.

Поставив чайник на огонь, она тут же кинулась в гостиную: хотела еще раз посмотреть на замытые кровавые пятна на ковре. Она бесшумно раздвинула занавески, и – боже, вот они… четыре, пять, шесть, семь… семь пятен, отчетливо видных, если знаешь, где искать. Нагнувшись и приложив к ним ладонь, Фрэнсис обнаружила, что они все еще влажные. В камине было черным-черно от копоти, на колосниковой решетке лежали грудой жирные комья спекшейся золы и обгорелые клочья фартука – избавиться от них сейчас нет возможности. Фрэнсис выгребла все в зольное ведро, торопливо разожгла огонь и, когда он распалился, навалила в него побольше угля. Если комната хорошо прогреется, ковер высохнет и пятна станут незаметны среди пестрого узора – так ведь? Она установила в камине предохранительную сетку и поспешила в кухню, где уже вовсю кипел чайник.

Внизу мать снова стояла у французских окон.

– До сих пор не могу осознать происшедшее, Фрэнсис, – сказала она. – Никак не приду в себя. Все это кажется дурным сном.

Она взяла у Фрэнсис свой чай, и чашка задребезжала на блюдце. В лице матери по-прежнему не было ни кровинки. Стоит ли оставлять ее одну? Может, еще есть время сбегать за миссис Плейфер и Пэтти? Хотя нет, вспомнила Фрэнсис, миссис Плейфер сегодня рано утром уехала на неделю к сестре в Сассекс. Позвать кого-нибудь другого? Кого-нибудь из соседей? Она подумала про Доусонов, живущих прямо напротив… Уже через несколько секунд Фрэнсис в чем была, без плаща и шляпы, выскочила из дома под дождь, перебежала через улицу и, задыхаясь, сообщила Доусонам о происшедшем. Да, ужасно. Страшное потрясение. Нет, не напали, как в прошлый раз. Полицейский считает – несчастный случай. Но не могла ли бы миссис Доусон посидеть с ее матерью час-полтора, пока она съездит с миссис Барбер до морга и обратно? Не могла ли бы одна из служанок тоже прийти, чтобы растопить плиту и приготовить завтрак?