Даймон - Андрей Валентинов

Завтра — похороны. Ошиблись по запарке репортёры, когда о побоище на весь мир орали, просчитались. Не двое убитых — трое. Двое случайные бедолаги, что на митинг заглянули, а вот третий…

Невезучий ты, Степан Квитко! И гайкой по тебе попало, и пулей. Вроде как меченый, в лотерею проигравший. Кинула Старуха кругляши с цифрами, выпали тебе «барабанные палочки»… «Кричи, не кричи, говори быстрей. Стена — кирпичи, приговор — расстрел…»

Зде-е-е-есь я-я-а-а-а! Здес-с-с-сь!

— Людей изгнали из Рай не потому, что они отведали плод, а потому, что отведали не вовремя. Вот их и выгнали туда, где их потенциал резко ограничен неустроенностью окружающей среды. Пришлось тратить основную творческую энергию на то, чтобы просто добыть пропитание. Творец надеялся, видимо, что к тому времени, когда у людей появится свободное время на эксперименты, они хоть немного дозреют…

Не выдержал Алёша, хмыкнул:

— Дозрели? Как там в книге Бытие? «Вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло». Оно и видно! «И теперь как бы не простёр он руки своей, и не взял также от дерева жизни…»

— Да, да, Алексей Николаевич! Именно так. «И не вкусил, и не стал жить вечно»!

На похороны Алёша решил идти. Хоть и не друзья они со Степаном, даже не приятели, но не пойти — как на поле боя бросить. Тем более, и Женя там будет, и Хорст…

Достать бы гадов! Менты, само собой, убийцу в психи контуженные определили, академиков на экспертизу скликают. Не поможет! В Донецке ментозавры боятся форму надеть, на улице показаться. Зол на них тамошний Десант, не простит крови капитана Березина!

И Федя не простит. Так и сказал: «Не прощу гадам!».

— Во что, Джемина. Насчёт эзотерики не знаю, не силён. Но посоветоваться кое с кем и вправду не помешает. Время есть, можно слетать. Вы как, в настроении?

Можно и не спрашивать. Сразу и с визгом!

— Вы… Алексей Николаевич, вы Елену имеете в виду? Ту, что «тётей Леной» называете? Вы в те материалы, что я передала, ещё не заглядывали? Все это… Не так просто…

Ого! Надо же, без визга обошлось! Не просто, значит?

* * *

— Вы говорите, Алексей Николаевич, «почтальон». А почему ваш Профессор сам туда не… летает? «Летает», конечно, не то слово, но вы понимаете. Что ему мешает, если он специальный диск с программой записал? Тут что-то…

Профессора Алёша так и назвал — Профессором. Кто да откуда, уточнять не стал. Конспирация!

— Погодите, Джемина. «Тётя Лена» говорила… «Кажется, я догадываюсь…» Да! «Кажется, я догадываюсь, откуда у Профессора этот адрес»! Выходит, Профессор…

— Они не обязательно знакомы, но он, как говорят, в курсе. И сам там появляется не решается. Вы не почтальон, Алексей Николаевич, вы — разведчик… Мы раскопали вот что. Первые исследователи Ноосферы, в том числе Грант, не пытались считывать Основную Информацию. У них была иная цель — создание «островов» в Ноосферы, убежищ, возможно даже постоянных. Чтобы остаться там до конца жизни — и даже после. Елена, кажется, назвала свою планету «рай»?

— «И не вкусил, и не стал жить вечно…»

Исполняет Hidas Valssi (?). Запись 1942 г.

(2`30).

Ещё одна финская патриотическая времён Второй мировой Что-то про Урал и про Сталина. Смысл вполне понятен: «Но пасаран!» Очень красивая.

То ли почудилось, то ли вправду… Нет, не отозвались, тихо вокруг, даже звона не слышно.

— Я — Джемина! Я — Джемина! Выхожу на связь, прошу отозваться! Я — Джемина!..

…Облака по всему небу — белые, с лёгким бирюзовым отливом, в золотистых отблесках уходящего солнца. Края острые и форма непривычная, словно из кубиков сложены. До самого горизонта.

Тихо, чисто, пусто…

Небо.

— Я — Джемина… Я… Алексей Николаевич, Алексей… Они… Нас не слышат! Нас не…

Алёша улыбнулся, поглядел на уходящее вдаль Солнце. Холодное, словно не дарит тепло — отнимает. Скоро темнеть начнёт. Все? Пора назад? Или ещё попробовать?

Взмахнул рукой, легко заскользил вверх, мимо белого края огромного облака. Выше, выше, выше…

— Алексей Николаевич!

В голосе подпольщицы обида. Звала — не дозвалась, кричала — не докричалась.

— Может быть, сами попробуете?

Догнала, скользнула рыбкой в аквариуме. Руки над головой, ноги сжаты, словно не в небе летит, в омут падает.

— Вас уже слышали, вас знают!..

Отвечать Алёша не стал, только головой качнул. Если сам, значит «Я — Север! Я Север!» — и прости-прощай конспирация. Даже если не «Север», если «I’m North!». Или кем-то другим назваться, каким-нибудь «Зенитом»? Нет, не стоит.

— Не стоит! — вслух повторил. — Здесь никого нет, Джемина. Вы же слышите?

Ледяные колокольчики — даже их нет. Только облака, только небо.

Тихо, чисто, пусто…

— Но почему?!

Взмахнула руками, подлетела… подплыла. На лице — обида, нос длинный…

На лице?

— Джемина вы… Вы совсем другая!

Как в старом фильме: «Там Эльбрус, там Казбек…» На небо смотрел, на Солнце, на облака. А Джемину не заметил.

…И нос нормальный, симпатичный, почти как у Жени, и лицо, и… И вообще. И кроме того…

— А нас вас — лётный комбинезон!

— Правда?

Не совсем, конечно, лётный, не тот, в который авиаторы перед высотным рейсом облачаются. Трико-скафандр из фантастического фильма — облегающий, с высоким стоячим воротником, ткань блестящая светло-голубая, и перчатки светло-голубые…

…Не на Благовещенском базаре куплены, не вместе с канистрой!

— И очков на вас нет!

Моргнула, прищурилась, на себя взглянула, потом — на Алексей. Дёрнула губы улыбкой.

— Конечно! Мы не дома, не в нашем… мире. Нас, настоящих, здесь нет, мы — только голоса, только мысли. Вы меня такой видите, Алексей Нико…

— Алёша! Мы не дома, субординация отменяется.

Протянул руку, поджал холодную ткань перчатки.

— Значит, и я… другой?

Думал, вновь улыбнётся. Не улыбнулась Джемина, серьёзно кивнула.

— Другой. Вы здесь совсем другой… Алёша. Мы увидели друг друга именно так. Давайте не задумываться, почему.

Кивнул Алёша, Джеминой-небесной полюбовался. Красивая она — здесь, среди белых облаков. То есть, и в жизни, конечно, тоже…

Стоп! Сказано же: «не задумываться».

— Итак, Джемина, что мы имеем? «Адрес» не отозвался, нас не встретили. То ли потому, что мы вдвоём. То ли…