После заката - Стивен Кинг

И правда. Но он по-прежнему подтянут – ежедневные велопрогулки не прошли даром – и вполне может протиснуться внутрь. Не так уж это и трудно.

А обратно?

Ну… если он расширит трещину, обратно лезть не придется.

– Предположим, я смогу туда забраться…

Его вдруг охватило приятное волнение, и впервые после приезда в Деркин-Гроув захотелось сблевать. Если сунуть два пальца в рот и…

– Нет, – коротко осадил он себя и одной рукой дернул сиденье в сторону.

Обод затрещал, но не поддался. Кертис схватил его обеими руками; волосы упали обратно на лоб, и он нетерпеливо их смахнул. Потянул снова. Сиденье и обод немного поупирались и вылетели из дыры. Один пластмассовый штырь свалился внутрь, а второй, треснув посередине, покатился по двери, на которой сидел Кертис.

Он отбросил сиденье с крышкой в сторону и заглянул в бак, держась руками за края скамьи. От первой волны едкого воздуха Кертис невольно отпрянул и сморщился. Он думал, что уже принюхался к вони – видимо, нет. Или ее источник был слишком близко. Когда последний раз чистили этот толчок?

Подумай о хорошем. Если его давно не чистили, значит, им давно не пользовались.

Что ж, может быть. Но так ли это хорошо? В дезинфицирующей жидкости на дне бака по-прежнему плавало дерьмо. Его было видно даже в тусклом свете. И потом, как все-таки выбраться обратно? Возможно, это будет нетрудно – если уж влез, то почти наверняка вылезешь, – но Кертис легко мог представить, как застрянет в дыре. Рожденный не из грязи, но из дерьма.

Впрочем, выбора-то нет.

Можно сидеть в будке и убеждать себя, что помощь рано или поздно придет. Прискачет на конях, как в финальной части старого вестерна. А вернее, приедет Паскуда – убедиться, что Кертису по-прежнему… как он сказал?.. уютненько в своем маленьком домике. Что-то вроде того.

И тогда Кертис принял решение. Он еще раз заглянул в дыру – черную дыру, испускающую омерзительную вонь, черную дыру с обнадеживающей полоской света. Надежда была слабой, как и этот свет. Итак, сначала надо засунуть правую руку, потом голову. Левую руку держать вдоль тела, пока не протиснешься внутрь по пояс. Затем, когда левая рука освободится…

А если нет? Кертис застрянет, вытянув правую руку вперед; левая будет прижата к телу, а туловище перекроет дыру, перекроет воздух, и он умрет собачьей смертью, под ним будет плескаться дерьмо, а впереди издевательски сверкать полоска света…

Он представил, как кто-нибудь отыщет его застрявшее тело: зад торчит кверху, ноги раскинуты в стороны, на стенах коричневые пятна от предсмертных пинков. Нашедший – к примеру, налоговый агент, которого так ненавидит Паскуда, – пошутит: «Ценную вещь обронил, не иначе».

Смешно, вот только Кертису было не до смеха.

Сколько он уже пялится в этот бак? Часы Кертис оставил в кабинете, рядом с ковриком для мыши, но, судя по затекшим бедрам, уже давно. Да и свет стал заметно ярче. Солнце целиком поднялось над горизонтом, и скоро камера опять превратится в пароварку.

– За дело, – сказал Кертис и ладонями отер пот с лица. – Другого выхода нет.

Тут он опять замешкал. А вдруг в баке змея?

Что, если Паскуда, предугадав возможные действия Кертиса, нарочно сунул туда змею? Медноголовку, к примеру, которая пока сладко спит под слоем прохладного человечьего дерьма. Один укус медноголовки, и Кертис будет умирать долго и мучительно; рука распухнет, температура начнет медленно расти. Укус коралловой змеи приведет к более быстрой, но и более мучительной смерти: сердце рванет вперед, остановится, опять рванет и, наконец, сдастся.

Нет там никаких змей. Может, есть насекомые, но не змеи. Ты же слышал Грюнвальда: он спятил, рехнулся, он не мог такое придумать.

Может, и нет. С безумцами оно так – никогда не знаешь, как карта ляжет. Паскудское Дао. Впрочем, если Кертис не попытает счастья, то медленно умрет в будке. Смерть от змеиного укуса все-таки быстрее и легче.

– Пора, – повторил Кертис, отирая лицо, – пора.

Но лучше умереть наверху, чем застрять в дыре. Такая смерть хуже всего.

– Я не застряну, – сказал он себе. – Смотри, какая здоровая дыра. Ее разработали специально для толстожопых дальнобойщиков, жрущих одни пончики.

Кертис истерически захихикал. Дырка вовсе не казалась ему большой, как раз наоборот: она была крошечной. Впрочем, это только игры воображения, перепуганного насмерть воображения, но легче от этой мысли Кертису не стало.

– За дело, – сказал он. – Другого выхода нет.

Возможно, все будет напрасно… но вряд ли кому-то пришло в голову покрыть железом дно бака. «Решено, лезу».

– Да поможет мне Бог. – Это была его первая молитва за сорок лет. – Господи, помоги мне не застрять!

Он сунул в дыру правую руку, затем голову (прежде глотнув более чистого воздуха снаружи), потом прижал левую к бедру и скользнул внутрь. Левое плечо застряло, но прежде чем Кертис успел запаниковать и податься назад – отчасти он понимал, что это решающий момент, назад пути не будет, – плечо проскочило в дыру, и он оказался по пояс в вонючем баке. Его бедра – узкие, но все же не прозрачные – заткнули отверстие, и внутри было темно, как в могиле. Перед глазами издевательски мерцала полоска света. Точно мираж.

Господи, это ведь не мираж?

Бак был глубиной фута четыре, может, поглубже. Больше автомобильного багажника, но, увы, меньше кузова пикапа. Кертису показалось, что его волосы коснулись дезинфицирующей жидкости, а макушка была в паре дюймов от вонючей жижи. Левая рука все еще прижималась к бедру – на уровне запястья – и никак не проходила. Кертис поерзал из стороны в сторону. Рука осталась на месте. Сбылись его худшие опасения: он застрял. Все-таки застрял. Головой вниз над вонючей чернотой.

В груди вспыхнула паника. Он протянул вперед свободную руку – бездумно, просто так. На секунду свет выхватил из темноты контуры его пальцев. Свет был прямо перед ним. Кертис попробовал его схватить. Первые три пальца в щель не пролезли, а вот мизинец поместился. Он дернул обшивку на себя и почувствовал, как зазубренный край дна – железного или пластмассового, Кертис пока не понял – врезался в кожу и порвал ее. Плевать! Он потянул сильнее.

Бедра проскочили внутрь – словно пробка вылетела из бутылки. Запястье освободилось, но слишком поздно: Кертис не успел выставить руку, чтобы смягчить падение, и рухнул головой в дерьмо.

В ту же секунду Кертис поднялся, отдуваясь и размахивая руками. Нос забило слизью. Он закашлялся и сплюнул – да, вот теперь он действительно взаперти. Туалетная будка казалась ему тесной? Смешно! Будка – это весь Дикий Запад, австралийские степи, туманность Конская Голова. А он променял ее на темное чрево, полное гниющего дерьма.

Кертис вытер лицо и раскинул руки в стороны. Ленты мерзкой жижи слетели с пальцев. Глаза щипало, перед ними все плыло. Он протер их одной рукой, затем другой. Нос был забит. Кертис сунул мизинцы (по одному стекала кровь) в ноздри и как мог их прочистил. Так, теперь хоть дышать можно. Когда он вдохнул, вонь словно прыгнула в горло и вцепилась когтями в желудок. Его тут же вырвало.