Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Скибинских (Лихно)

class="p1">Он навалился на нее, но она тоже засмеялась.

— Ну, раз это ты — так ты мне и нужен!

И резким приемом шмякнула его о землю. Он перевернулся, выхватил нож, сделал смертельный выпад, она одной ногой выбила нож, а другой так врезала ему в пах, что он, взвыв от боли, скорчился на земле.

Девица сняла белокурый парик, утерла им взмокший лоб, отстегнула одну свою грудь — это оказался приемник, отстегнула вторую — это был передатчик, в который она и сообщила вполне мужским голосом:

— Полковник Петренко! Докладывает капитан Соколов!

В кабинете под оперативной картой города седой человек с молодыми глазами сыпал корм золотым рыбкам в аквариуме.

— Слухаю тебя, сынок, — откликнулся он.

— Докладываю, что моим личным методом «ловля на живца» обезврежен кровавый маньяк, насильник и убийца женщин, действовавший под маской сотрудника органов!

— Оборотень, — вздохнул полковник Петренко, подсыпая корм рыбкам. — Ты там его, Федор, не очень?.. Дотянет до суда?

— Жить будет, — Федор Соколов глянул на корчащегося, зажав свой пах, преступника. — А насильничать больше не сможет!

— Добре, — по-хорошему улыбнулся полковник и ласково постучал по стеклу аквариума, подзывая рыбок. — Ну, давай его к нам.

— Есть! — Федор козырнул, хотя полковник его не мог видеть. — И завтра — в отпуск?

Полковник Петренко погасил улыбку, вздохнул.

— Нет, Федор… Завтра — срочно в Москву.

— Но я пять лет не был в отпуске, я три года не ложился спать, родная мать забыла мое лицо!

— Надо, Федя, надо! — сурово оборвал полковник, но смягчился, опять сыпанул корм рыбкам, сказал: —А маме родной мы вышлем твое фото — профиль и фас. В общем, давай сынок, ко мне, потолкуем. А я пока сготовлю уху…

И полковник сунул в аквариум золотых рыбок мощный кипятильник. Вода сразу забурлила пузырями.

В Большом театре давали балет. Зал сиял позолотой, зрители, затаив дыхание, следили за волшебным зрелищем.

С интересом наблюдали происходящее на сцене и разведчики обеих стран в ложе для почетных гостей. Генерал и Шеф впились глазами в балерину, крутившую фуэте. Оба напряженно шевелили губами: «Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь…»

— Тридцать! — Американец откинулся в кресле.

Но балерина продолжала крутить фуэте, и советский радостно продолжал счет:

— Тридцать один… два… три!

Зал взорвался аплодисментами великолепной балерине.

— Вы выиграть пари, — вздохнул Шеф и мужественно подставил Генералу свой лоб.

— Ладно, прощаю, — великодушно сказал Генерал.

— Нет, как сказать русский пословиц: договор дороже мани!

Шеф снова упрямо подставил лоб. Генерал поплевал на пальцы и стал отвешивать ему смачные шелобаны.

В такт генеральским шелобанам на Спасской башне били куранты. У Мавзолея происходила смена караула. Группа зевак наблюдала эту церемонию. —

Но вдруг их внимание отвлек шум в небесах. Все задрали головы: над Красной площадью кружил, постепенно снижаясь, маленький спортивный самолет.

На боку Адъютанта зазуммерила рация. Он послушал, изменился в лице и что-то шепнул Генералу. Тот вскочил.

— Все на выход!

Адъютант негромко повторил его приказ по рации:

— Всем сотрудникам КГБ — срочно на выход!

Половина зрительного зала — мужчины и женщины,

молодые и пожилые — дружно встали и четким шагом направились к выходу.

Двое музыкантов отложили инструменты, развели руками перед опешившим дирижером и покинули оркестровую яму.

Артист балета, красиво державший над головой балерину, свалил ее кулем посреди сцены и исчез за кулисами.

Самолетик приземлился на Красной площади и покатил по брусчатке.

Отъехало стекло «фонаря» кабины пилота, и мы увидели спокойное лицо суперагента Федора Соколова.

А самолет уже со всех сторон окружали зрители Большого театра в вечерних нарядах. Последними спешили два музыканта и артист балета в белом трико.

Федя, с парашютом за спиной, стоял в кабинете перед советскими и американскими разведчиками.

— В чем дело? — грозно вопросил Генерал. — Почему применен особый способ прибытия?!

— В Одессе забастовка авиадиспетчеров, железную дорогу перекрыли молдавские экстремисты, автотранспорту перекрыли бензин тюменские нефтяники, а миноносец КГБ арендован кооперативом для круиза по Черному морю!

Генерал задушевно обнял Федю:

— Сокол ты, Орлов! — И выпустил его из объятий.

— Разрешите доложить, — сказал Федя. — Я Соколов.

— А-а, — Генерал снова задушевно обнял его, — тогда орел ты, Соколов! А как оперативная обстановка в Одессе? Что передал полковник Петренко?

— Полковник Петренко передал вам это!

Федя скинул рюкзак парашюта и стал выкладывать из него банки соленых огурцов, помидоров, компота из вишни.

— Все с личной фазенды полковника Петренко. — Последним он выложил кольцо домашней колбасы. — Колбаску полковник лично коптил персонально для вас!

Генерал обернулся к Адъютанту:

— Капитану Соколову — медаль, полковнику Петренко — орден.

— А можно, — попросил Федя, — полковнику вместо ордена — именной пистолет?

— Зачем именной?

— Сдает старик, — любовно вздохнул Федя, — стал забывать, как его зовут. А так глянет — вспомнит…

— В приказ! — сказал Генерал Адъютанту.

— Служим Советскому Союзу! — отрапортовал за двоих Федя.

— Хорошо служите. Но придется — еще лучше. Вы направляетесь в Соединенные Штаты Америки с особым заданием: ликвидация русской мафии. Главная задача: выявить и обезвредить главаря по кличке Артист. Оперативная легенда: вы — миллионер. Живете на вилле, катаетесь на яхте, даете приемы… Вопросы есть?

— Один. Бели я миллионер, где валюта?

— Молодец, сообразил! — Генерал снял трубку. — Бухгалтерия? Капитан Соколов, особо важное задание, легенда — миллионер. Когда зайти за долларами? Так-так… А франки?.. А фунты ихних стерлингов?.. А в следующем квартале?.. Ясно! — Генерал положил трубку и бодро сказал Феде: — Задание то же, но легенда другая: ты — нищий! Ночуешь под мостом, ходишь в лохмотьях…

— Коллега! — вмешался Шеф. — Не надо миллионер, не надо нищий… Отправим его за счет ЦРУ с легенда «советский эмигрант». Парень, твой дом — Одесса? Ну так на Брайтон-Бич ты чувствовать себя, как дома!

И зазвучала песня «ОДЕССА-БРАЙТОН», под которую мы увидели, как похожи и непохожи, как близки и далеки эти две точки земного шара.

Ресторан так и назывался — «Одесса», а гастроном «Москва», а книжный магазин — «Черное море»… И еще родимые вывески — «Пельменная», ресторан «Приморский», магазин «Столичный»…

Толстые одесские мамы катили коляски с толстыми одесскими детьми… На деревянной набережной шлепали костяшками домино одесские пенсионеры…

Но!

Витрины магазинов с одесскими вывесками забиты невиданной в Одессе едой и промтоварами. А на тротуарах лотки зеленщиков с заморскими фруктами… А вдоль тротуаров торгуют остатками отечественных святынь: матрешки, хохлома, гжель, анальгин, валокордин… А над всей Брайтон-Бич протянулась эстакада метро, и грохот поездов заглушает родную речь, чужую музыку, и чей-то смех, и чей-то плач…

Во всем этом вертящемся под песню калейдоскопе участвовал и Федор Соколов, согласно своей легенде — «свеженький эмигрант».