Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3-го ранга Саблина - Владимир Шигин

Ну ничего себе? Кто же эти «советские люди, живущие за рубежом»? Кто в 1975 году из советских людей жил за рубежом? Представители посольств, торгпредств, представители разведки КГБ, военные советники в Анголе и Вьетнаме... Это к ним мечтает обратиться Саблин! Но позвольте, ведь все эти люди, согласно теории саблинской коммунистической революции, являются как раз представителями реакционного управленческого класса, который Саблин мечтает уничтожить! Для чего же ему обращаться к врагам, когда надо обращаться к союзникам? Что-то не складывается саблинская теория с саблинской практикой! Но почему? Да потому, что на самом деле ни к каким «советским людям за рубежом» Саблин обращаться и не собирался. А собирался он выступать на Запад, поливая грязью свою Родину (Саблин называл это «выявлением недостатков») и рассказывая о своих планах разрушения СССР. Теперь вопрос: где это лучше и безопаснее было делать — в открытом море или находясь в территориальных водах одного из западных государств?

На перекидном календаре, на листке за 6 ноября рукой Саблина действительно было написано: «Генсек ООН К. Вальдхайм». Как известно, никаких репрессий к членам экипажа «Сторожевого», включая самого Саблина, никто и не думал применять. 1975 год это далеко не 1937-й! Знал об этом и Саблин, но ему был нужен повод поднять международную волну вокруг своего выступления. Если же в его защиту выступит и Вальдхайм, то резонанс будет особенно сильным. Собственно, именно для этого письмо в ООН и планировалось, а не для защиты старушек-мам от кровожадных чекистов.

* * *

В каюте Саблина был обнаружен англо-русский морской разговорник. Разговорник как разговорник, такие всегда имелись на советских кораблях для удобства переговоров в море с иностранными судами. Однако следователи не поленились его пролистать, и не зря! На странице 71 Саблиным была обведена ручкой и помечена знаком «очень важно» следующая фраза: «Мне нужно укрыться или встать на якорь как можно скорее».

На допросе 13 января 1976 года Саблину пришлось отвечать на весьма неудобный для него вопрос по этой, мягко говоря, странной фразе. Саблин неуклюже выкручивался: «В сентябре 1975 года мы выполняли стрельбы и обеспечивали район ракетных стрельб. По указанию командира я требовал от иностранных судов освободить район и нужные мне фразы отмечал значком “особенно важно”».

На это следователь справедливо замечает:

— Какой маневр должно было выполнить иностранное судно по этой фразе и в связи с чем эта фраза Вами отмечена?

Саблин явно растерян и поэтому говорит явную чушь:

— Мне сейчас трудно сказать, в связи с чем мною была отмечена изложенная в вопросе фраза. Полагаю, что иностранное судно спрашивало: нужно ли ему укрыться или встать на якорь, в силу чего для перевода этого вопроса я нашел в разговорнике что-то приближенное...»

Оправдание Саблина неуклюжее и неубедительное. Заметим, что при окончании военно-политической академии Саблин сдал кандидатский минимум по английскому языку, поэтому лепет, что он не мог сказать «янки гоу хоум», а что-то подобное искал в разговорнике, не выдерживает никакой критики.

Но если представить, что Саблин вводит «Сторожевой» в шведские территориальные воды, навстречу к нему спешит местный патрульный катер, а сзади уже вот-вот настигают советские самолеты и корабли, то фраза, подчеркнутая им в разговорнике, согласитесь, сразу же приобретает конкретный смысл! Особенно к месту просьба поторопиться, а то ведь еще потопят.

В ходе допроса следователь обращает внимание Саблина на следующую запись в его знаменитой тетради с красной обложкой: «Рига — Ирбенский пролив — 90 миль».

Ответ Саблина: «Это расстояние я рассчитывал пройти за 6 часов, а затем идти 2 часа после Ирбенского маяка, потом дать радиограмму Главнокомандующему».

Это заявление весьма интересно! Значит, изначально Саблин намеревался давать ультимативную радиограмму, находясь совсем рядом с территориальными водами Швеции. Ведь два часа хода от Ирбенского маяка курсом 290 градусов в сторону Свенска-Готска? — И никто тебя уже не достанет. Но почему он тогда этого не сделал?

Все карты перепутал побег старшего лейтенанта Фирсова. Саблин, как мы знаем, сразу запаниковал и рванул ночью в открытое море. Когда же его начали бомбардировать радиограммами, вначале просто с требованием вернуться, а потом и с угрозами применения оружия, он не выдержал психологического пресса и отправил ультимативную радиограмму в адрес Главнокомандующего раньше намеченного срока. Ее отправка рушила все планы Саблина, но иначе он поступить уже не мог. Радиограмма в адрес Главкома — это его алиби. Если ее получат в Москве до того, как корабль будет перехвачен, никто не сможет доказать, что он уходил в шведские воды. Тем более что выход «Сторожевого» все равно был обнаружен и облава началась...

Тот факт; что Саблин задумывал передавать провокационную радиограмму Горшкову, находясь в непосредственной близости к шведским водам, еще раз косвенно доказывает, что уход в Швецию, или, по крайней мере, намерение использовать ее территориальные воды как убежище от атак советских кораблей и самолетов, все же планировались. Это и был тот самый «асимметричный» ответ ЦК КПСС и правительству, которым Саблин в своей радиограмме пугал Брежнева.

Кстати, герои любимого кинофильма Саблина «Броненосец “Потемкин”» поступили почти так же, как планировал поступить их почитатель: лишили власти командира офицеров (потемкинцы своим офицерам, как известно, мозжили головы прикладами, на «Сторожевом» их избили и изолировали). Вожаки потемкинцев Фельдман, Березовский и Матюшенко вначале планировали возглавить революцию в Одессе, а когда их там никто не поддержал, хотели было направиться к берегам Кавказа, чтобы возглавить революцию там. Однако затем, когда припекло, удрали в территориальные воды Румынии и разбежались по всему миру, бросив румынам свой боевой корабль. Саблин, как прилежный ученик, тоже вначале направлялся «делать революцию» в Ленинград, а когда запахло жареным, повернул корабль на Швецию, но в отличие от Фельдмана и Березовского так туда и не добрался. Ленин назвал когда-то «Потемкин» непобежденной территорией революции, Саблин, подражая ему, объявил «Сторожевой» независимой территорией и зоной революционной активности. Аналогия полная!

На допросе 17 января 1976 года Саблину были предъявлены вырезки статей о лейтенанте Шмидте, с многочисленными его подчеркиваниями.

Отвечая на это, Саблин показал: «Представленная мне вырезка из газеты со статьей “Депутат Революции” и три листа из журнала “Морской сборник” со статьей “Командую флотом. Шмидт” имеют исполненные мною шариковыми ручками с пастами синего и фиолетового цвета, а также карандашом подчеркивания и пометки. Эти статьи я хотел использовать для беседы с личным составом 14 ноября 1975 года, т.е. уже после захвата власти на корабле в день 70-летней годовщины Севастопольского вооруженного восстания».

Саблин обожал Шмидта, считая его своим кумиром. Он рисовал его портрет, который вручил маленькому сыну. Честно говоря, довольно странно для нормального человека избрать себе кумиром человека, страдающего шизофренией. Кстати, знал ли Саблин о том, как его кумир постыдно дезертировал с эскадры, идущей к Цусиме, как выкрал корабельную кассу и проиграл казенные деньги на конских бегах, как, бросив матросов на «Очакове», пытался удрать из Севастопольской бухты на катере, и, струсив, переоделся в кочегара, измазав лицо углем? Знал ли Саблин последние слова своего кумира, сказанные перед казнью расстреливавшим его солдатам: