Хозяйка розария - Шарлотта Линк

— У меня нет никакого желания плескаться в воде между этими старыми тетками, — пробурчал Жюльен. — Мне хочется, чтобы они поскорее исчезли.

— Почему? Они же никому не мешают.

— Не мешают? — он открыл глаза и внимательно посмотрел на Беатрис. — Тебе нравится, что они здесь?

— Нет, — она постаралась не обращать внимания на его призывный взгляд. — Мне от их присутствия ни хорошо, ни плохо. Мне все равно.

— Ага, — он снова закрыл глаза. — В прежние времена мы бывали здесь одни.

— Да, но это было так давно, — она ждала, что он ответит, но Жюльен надолго замолчал, и Беатрис даже подумала, что он заснул. Но он вдруг неожиданно спросил, ясно и отчетливо:

— Ты вообще любишь своего мужа?

Придя в себя, она ответила вопросом на вопрос:

— Ты любишь Сюзанну?

— Думаю, что да, — помедлив, ответил он.

Ревность тонкой иглой уколола Беатрис в самое сердце.

— Потому что она такая красивая?

— У нее есть и другие качества, — вяло ответил он.

— Какие? — Беатрис хорошо понимала, что сейчас добровольно прыгнет через палочку, которую он ей подсовывает, но не смогла удержаться. — Какие качества есть у Сюзанны, кроме того, что она чудесно выглядит, безмерно обаятельна и носит наряды, о которых другие женщины могут только мечтать?

Жюльен задумался.

— Жизнь с ней разнообразна. Сюзанна постоянно куда-то ездит, а возвращаясь домой, она всегда полна энергии, событий, успеха. Она — мотор, который работает без остановки. Воздух вокруг нее всегда вибрирует. С ней нет ни секунды покоя.

— Тебя это не очень напрягает?

— Конечно, напрягает. К тому же мою работу тоже не назовешь спокойной. Но я не смог бы жить по-другому.

— Ты бы не смог жить так, как я?

— Нет. Уют и покой не для меня. Я до сих пор не получил того, что у меня когда-то отняли. Может быть, я никогда этого не получу. Я оставил позади украденные у меня годы, но меня часто посещает чувство, что я никогда не смогу спокойно откинуться на спинку кресла и сказать: я снова их обрел.

— Но Сюзанна, по крайней мере, иногда, создает у тебя иллюзию, что ты все же сможешь достигнуть цели.

Жюльен улыбнулся.

— Да. Конечно, это иллюзия. Но многие люди, наверное, даже большинство, всю жизнь перескакивают от одной иллюзии к другой и, в известном смысле, это помогает им выжить. И это в моих глазах оправдывает существование иллюзий, — он сел. В глазах его не осталось и следа сонливости. — Дамы ушли, — объявил он. — Мы одни.

От тона его голоса у Беатрис по коже побежали мурашки.

— Мы оба состоим в браке, — напомнила она.

Жюльен взял ее за руку. Глаза его заблестели.

— Да, в самом деле, — сказал он, — это так. Ты всерьез думаешь, что я мог об этом забыть?

Она попыталась вернуть себе здравый смысл, взять себя в руки, вернуть себе хладнокровие, с каким она привыкла встречать трудности, но привычная стратегия не сработала. Ни голова, ни тело не желали слушать доводы разума.

— Ты мог бы об этом и забыть, — охрипшим голосом сказала она.

— Это ты могла бы об этом забыть, — поправил Жюльен Беатрис и поцеловал ее.

Она хотела его оттолкнуть, но была не в состоянии это сделать. Не теперь, когда его рука, приподняв подол платья, принялась неторопливо ласкать ее бедро, когда его пальцы нежно заскользили по ее коже. Сейчас она не могла сопротивляться. Стояло лето, было тепло. Был слышен негромкий шум прибоя, нежное дыхание ветра овевало ее лицо. Она снова была той юной девочкой, которая бежала по вырубленной в скалах тропинке на свидание с возлюбленным, ее сердце билось от томительного предчувствия и ожидания, как и от быстрого бега, как и от страха, потому что на острове были немцы, и каждая ночная вылазка могла закончиться смертью.

Она лежала между камнями на влажном песке, Жюльен был над ней, и ей казалось, что не прошло и дня с того времени вечного сердцебиения.

— Скажи, что ты смертельно скучаешь со своим мужем, — сказал Жюльен, оттягивая наслаждение, но она желала его так сильно, так неудержимо, что забыла всю свою гордость и остатки верности.

— Я смертельно скучаю с моим мужем, — прошептала она, понимая, что в этот момент сказала и сделала все, что он от нее требовал. В следующую секунду он овладел ею, и она забыла Фредерика и все, что было в ее жизни.

— Уже второй час, — тихо сказала Франка, — и я не заметила, как быстро прошло время.

Беатрис вздрогнула, словно очнувшись от воспоминаний, в которые была погружена.

— Простите меня, Франка, я слишком разговорилась и не даю вам спать. Надеюсь, вам было не очень скучно.

— Совсем нет, напротив! Что было дальше?

Беатрис вздохнула.

— Ну… этим, естественно, не кончилось. Мы оба хотели большего. Мы начали встречаться каждый день, и каждый день любили друг друга. Мы забыли все и вся. Хелин заметила, что что-то происходит, заметил это и Фредерик. Он, как обычно, звонил мне каждый день, а я рассказывала ему, что дело с продажей дома не продвигается, и мне придется задержаться дольше, чем я думала. Он говорил, что у меня какой-то странный голос, и что я вообще изменилась. Он чувствовал, что со мной что-то не так, но я, конечно, спорила с ним, говоря, что все в порядке. Но все было не в порядке. У меня был роман с мужчиной, который уже однажды бросил меня, и я знала, что он снова это сделает, но не могла сопротивляться, — Беатрис нервно пошевелила руками. — Я лишилась всего, чем прежде так гордилась: силы воли, гордости, дисциплины. Я была воском в руках Жюльена. И я не испытывала ни малейшего желания перестать быть воском. Я жила! Каждой клеточкой моего тела и моей души я жила. Добровольно я не отказалась бы ни от одного мгновения той жизни.

— Вы говорили о будущем? Я хочу сказать, о вашем совместном будущем.

Беатрис отрицательно покачала головой.

— Мне почему-то было ясно, что об этом не может быть и речи. Жюльен ничего об этом не говорил, но все было ясно и так. У нас были только эти две летние недели. После этого каждый из нас должен был вернуться к своей обычной жизни, и, вероятно, мы бы никогда после этого не встретились.

— И вы могли с этим жить?

— Я должна была с этим жить, и поэтому смогла. Думаю, что каждый из нас получил то, что хотел. О будущем мы не думали.

— Что получили вы?

— У меня была печальная молодость, — сказала Беатрис. — После войны мне пришлось пролить море слез. Мне пришлось окунуться в жизнь, которая не соответствовала моему возрасту. Жюльен смог дать мне легкость бытия. Эта легкость так и не исчезла, она до сих пор при мне. И за это я очень благодарна Жюльену, как и своей судьбе.